Мутный «ген транссексуальности»

— 27.10.08 18:53 —

ТЕКСТ: Артём Тунцов

ФОТО: REUTERS

«Вино делает мужчину похожим на женщину», – говорят некоторые исламские проповедники. Не вино, а «ген транссексуальности», говорят австралийские учёные. Они утверждают, что им удалось найти гены, которые заставляют особей Homo sapiens, которые анатомически должны считаться мужчинами, выглядеть и вести себя как женщины.

Лорен Хэар и Винсент Харви из Центра медицинских исследований имени принца Генри Монашского университета в Мельбурне решили посмотреть, чем мужчины-транссексуалы генетически отличаются от обычных мужчин.

Как сообщает BBC, для этого они взяли крупнейшую на сегодня для научных исследований в этой области выборку из 112 транссексуалов; в Австралии с этим проблемы не возникло. Генетические особенности представителей транс-сообщества учёные сравнили с ДНК 258 нормальных мужчин из контрольной группы.

Поскольку расшифровать полный геном почти 400 человек – дело пока слишком дорогое и хлопотное, учёные сконцентрировались на нескольких генах, связанных с половыми гормонами, и их восприятием различными клетками организма. Это были гены, связанные с рецепторами к тестостерону и эстрогену и ген фермента, который помогает преобразовывать тестостерон в эстроген.

«Совсем красиво» – показать, что у транссексуалов особо активен фермент, превращающий «мужской» тестостерон в «женский» эстроген – не получилось. Лишь один из исследованных генов показал значимое отличие между транссексуалами и гетеросексуальными мужчинами.

«Геном транссексуальности» оказался участок ДНК, кодирующий молекулу – рецептор к андрогенам. У транссексуальных мужчин чаще, чем у нормальных, встречался длинный вариант генетического кода этого рецептора, который, как раньше было показано, хуже выполняет свою основную функцию.

«В обществе существует представление, что транссексуализм – исключительно поведенческий выбор, никак не связанный с биологией», – сказал Харви BBC.

Последняя работа «поддерживает точку зрения, согласно которой у транссексуализма имеется биологическая основа, он не связан исключительно с психологическими факторами, – заявил он в интервью New Scientist. – Вместе с тем ясно, что наши результаты не объясняют данную форму транссексуализма полностью».

«Мы можем предположить, что в явлении идентификации себя мужчиной играет роль сигнальная система, связанная с тестостероном, – продолжил профессор свои рассуждения. – У транссексуалов эта связь слабее, что может привести к недостаточной маскулинизации их мозга». Лорен Хэар считает, что такая недостаточная маскулинизация может иметь место ещё на стадии эмбрионального развития ребёнка.

Но, по правде сказать, такие выводы кажутся слегка преждевременными.

Длинная версия гена рецептора к эстрогену встречается у половины, 50% вполне нормальных мужчин, и это никак не заставляет их переодеваться в женскую одежду и искать сексуальных приключений с представителями своего анатомического пола.

В транссексуальной группе такой вариант встретился не у 100% и даже не у 75%, а всего лишь в 55% случаев – иначе говоря, у 62 человек. Разница по сравнению с результатом контрольной группы – всего 5%, или шесть человек.

Назвать такой сигнал «статистически значимым» с натяжкой, конечно, можно, но вот что на самом деле означает результат, едва-едва дотягивающий до 1 σ, – вопрос открытый. Статистический разброс параметра при такой выборке будет составлять чуть больше 5 человек.

Результаты работы австралийцы обещают опубликовать в Biological Psychiatry, если, конечно, редактора этого журнала устроит данный уровень «значимости».

Карусели вместо дозы

Человек на то и царь природы, что умудряется не только найти работу для своих меньших братьев, но даже использовать их для решения проблем, порожденных самим человеком или устройством его общества. Мышей, рожденных для испытания противоопухолевых препаратов, везучими вряд ли назовешь, а вот те, кому приходится отдуваться за миллионы толстяков и алкоголиков, наверняка вполне довольны жизнью в клетках с избытком еды или питья.

То же самое с определенной долей уверенности можно сказать и о лабораторных животных, которым довелось испытать наркотическое удовольствие от приема кокаина. Правда, в отличие от образумившихся наркоманов грызуны не очень-то жаждут избавляться от новоприобретенной зависимости. И всё-таки иногда покончить с кокаином удаётся. И иногда очень необычными способами.

Марчелло Солинас и его коллеги из Института клеточной биологии и физиологии при университете французского города Пуатье отказались от традиционной терапии и предложили разнообразить жизнь мышей-наркоманов игрушками и вкусной пищей. И нехитрый трюк сработал:

через месяц весёлой жизни грызуны, обитавшие в клетках с игрушками и тренажерами, втрое реже отправлялись на поиски кокаина, чем их собратья по наркотическому несчастью, проведшие месяц в изоляции.

Конечно, примерно такого результата авторы публикации в Proceedings of The National Academy of Sciences и ожидали. В своих предыдущих работах Солинас уже продемонстрировал, что мыши, обитающие в интересной – как выражаются авторы, «обогащённой» – среде, гораздо реже подходят к кормушке с кокаином, но то, что таким же образом можно пытаться лечить уже сформировавшуюся зависимость, стало открытием даже для самих ученых.

А вот природа такого феномена осталась не до конца ясной, хотя некоторые соображения на этот счёт у авторов появились.

В частности, анализ активности мозга показал, что при попадании в «интересное» окружение задействуется полосатое тело и в избыточном количестве образуется нейромедиатор дофамин – вещество – переносчик химических сигналов между нейронами мозга. Такое же возбуждение «системы поощрения» наблюдается и при приеме наркотиков. Она же участвует в выработке условных рефлексов, помогающих в поиске пищи. Поэтому, полагают учёные, удовольствие от обстановки может в какой-то степени «воспроизводить эффект наркотиков».

Правда, немедленно заменить наркотик карусели с куклами не могут, на это требуется время. Если хвостатые наркоманы проводили с игрушками только одни сутки, то при первой же возможности они предпочитали перебраться в клетку с кокаином. Но через месяц в нескучных условиях выбор был уже не столь очевиден.

А вот стресс и социальная изоляция обладают противоположным эффектом, усиливая пристрастие грызунов к наркотикам.

Выводов для скорейшего практического внедрения предостаточно, ведь тот же самый механизм лежит в основе алкоголизма или пристрастия к азартным играм. Вот только, какие игрушки и интересную работу можно предложить наркоманам, пока неясно. Теперь дело за наркологами, которые, стоит признать, использовали такой подход и ранее, признавая, что полного избавления от наркотической зависимости добиться все равно нельзя.

Так что старая истина «профилактика – лучшее лечение» справедлива даже здесь. Только вместо вакцинации и обливаний придется приложить усилия, чтобы сделать свою жизнь ярче и интереснее. А если учесть, что алкоголизм – проблема государственного масштаба, то получается, что решать её надо не вытрезвителями и кодированием, а популяризацией хобби и активного досуга.