Западные компании тихо берут под контроль наши энергоресурсы

Российские компании, не задумывающиеся о высоких технологиях, обречены "в лучшем случае работать в телогрейке на скважине, которой будут управлять и обслуживать наши друзья и партнеры". Западные компании тихо берут под контроль наши энергоресурсы. Этот прогноз экс-премьера Михаила Фрадкова может обернуться реальностью быстрее, чем многие думают.

Россия, как известно, не хочет передавать в концессию иностранцам стратегические нефтегазовые активы, но вопреки желанию "опираться на свои силы" вынуждена все шире привлекать западные сервисные компании. Чем дальше в Сибирь и на север идут газовики и нефтяники, тем более востребованы услуги таких гигантов, как Schlumberger и Halliburton. Соответственно, и расходы наших нефтяников и газовиков на услуги западных компаний тоже растут. Достойных же им конкурентов среди отечественных компаний пока нет. Да и вряд ли таковые появятся.

Много пишут о быстром росте группы "Интегра", которая за три года существования приобрела два десятка сервисных компаний и производителей нефтегазового оборудования (в основном уральских и сибирских). Но ведь "Интегра" российская только по месту прописки. На самом деле за ней стоит западный капитал, а топ-менеджерами (и владельцами четверти акций) являются иностранцы. Российские сервисные активы, которые скупает - несмотря на десятикратный (!) рост убытков в текущем году - "Интегра", могут быть уже вскоре проданы кому-нибудь из ведущих западных игроков. Если та же Schlumberger через пару лет приобретет "Интегру", она может занять на нашем рынке де-факто монопольные позиции.

"А почему "Роснефть" или "Газпром" не купят ту же Schlumberger?" - задали мы наивный вопрос Алексею Кашику, генеральному директору ОАО "Центральная геофизическая экспедиция" (ОАО "ЦГЭ").

"Schlumberger, - ответил собеседник, - международная компания, гигант, работающий буквально во всех странах. Им невыгодно кому-то продаваться, они здорово зарабатывают, причем не только на сервисных услугах, но и на технологиях. Которые, кстати, не продают никому - а продают результаты их применения. И это разумно с точки зрения бизнеса".

Сервисный диктат

По оценкам экспертов, при сохранении нынешней динамики своей экспансии на рынок сервисных услуг западные компании уже к концу текущего десятилетия будут контролировать до 70-80% этого рынка в России. Эти компании предоставляют комплекс разнообразных услуг, подкрепляя их длинными кредитами, новыми технологиями, отлично налаженным сервисным обслуживанием. По сути, предлагают сделать всю работу "под ключ": пусть и существенно дороже, зато без головной боли. И наши крупные компании это все с удовольствием принимают.

В результате, уверены многие аналитики, западные "друзья и партнеры" могут вытеснить с рынка даже самые успешные отечественные сервисные компании. А это означает, что российские технологии и технические средства в данной области перестанут развиваться, а львиная доля информации о российских запасах будет стекаться в заокеанские штаб-квартиры.

"Если так дальше пойдет, - пошутил один российский чиновник, - Михаилу Ефимовичу (разговор состоялся, когда Фрадков еще был премьером. - "Профиль") придется справляться насчет своей ресурсной базы у Америки. А это связано с государственной экономической безопасностью".

"Создать российскую "Шлюмберже" теоретически можно, - развивает мысль чиновника Алексей Кашик. - Но для этого нужны крепкие, умные головы, а не нынешние. Тогда можно было бы создать государственную или полугосударственную компанию, а при ней - серьезный аналитический центр".

Есть и другие советы: главе государства употребить политическую волю и создать при себе Комиссию по нефтеотдаче, а при правительстве - Фонд по нефтеотдаче. Ну а при едином руководстве и соответствующих стимулах - выстраивают авторы идеи логическую цепочку - российские "Шлюмберже" и "Халлибёртоны" сформируются сами собой.

Кошмарный сон о том, что когда-то мы будем узнавать о состоянии собственных ресурсов по "Голосу Америки" или CNN, может стать явью в условиях крайне медленного роста нефтеотдачи в стране и отсутствия государственной концепции рационального использования запасов углеводородов. Государство, недропользователи и инвесторы не могут договориться, как гармонизировать свои интересы: ведь первому хочется, чтобы добыча была рациональной и устойчиво росла, а вторые и третьи стремятся максимизировать прибыль и сокращать внеплановые издержки.

В США законодательно закреплен порядок ежегодного пересчета извлекаемых запасов нефти и их независимый аудит (результаты предоставляются в Комиссию по ценным бумагам и биржам; непредоставление их влечет не только штрафы, но и запрет на размещение акций компании на бирже). У нас, несмотря на ряд позитивных подвижек в последние годы, до американского уровня контроля над природными кладовыми далеко. До сих пор нет даже приблизительного ежегодного аудита извлекаемых запасов.

Чудеса нефтеотдачи

Российское государство не первый год позиционирует себя как "энергетическая держава", акцентируя свою политику на контроле над углеводородными богатствами. Хороша или плоха подобная философия, оставим за скобками. Проблема в том, что она не основана ни на каких расчетах. У правительства просто нет точных данных о размере отечественных углеводородных запасов. Чтобы эти данные появились, необходим комплексный и непрерывный анализ ресурсной базы страны. Только тогда станет возможнo получить точное знание, чем же мы обладаем и можно ли и впредь использовать углеводороды в качестве инструмента долгосрочной политики.

Пока мы видим лишь крайности. Взять ту же нефть. Лет пять назад некоторые высокопоставленные чиновники стращали себя и других: с 2004 года начнется падение добычи! Но потом один из вице-премьеров сказал: нет, беспокоиться не стоит, нефти нам хватит еще на 130 лет. То есть разброс оценок величины запасов огромный - и все от незнания истинной, полной картины.

Алексей Кашик считает, что декларируемое падение нефтеотдачи в России - это очередная, ни на чем не основанная политическая страшилка. В ЦГЭ проанализировали конечный КИН (коэффициента извлечения нефти) более чем по 100 крупным месторождениям и убедились в том, что он стабилен и даже растет. Но и сейчас мы оставляем значительную часть запасов подвижной нефти (извлекаемые запасы) в земле за счет низкого коэффициента охвата вытеснением. Борьба за увеличение этого коэффициента (гидроразрывы, боковые стволы, горизонтальные скважины) - главный предмет работы Центральной комиссии по разработке недр (ЦКР). В этой ситуации представляется вполне обоснованным предложение создать - например, при Совбезе РФ - небольшой закрытый НИИ, укомплектованный опытными специалистами. И обязать направлять туда данные о разрабатываемых и новых извлекаемых запасах от всех, кто ими располагает, - Геолфонда, Минтопэнерго, компаний. Ну а новый НИИ на регулярной основе будет эти данные обобщать, выявляя тенденции и тренды - куда идем, с чем идем, что нас ждет. Не по одному "ЛУКОЙЛу" или Ханты-Мансийскому округу, а по всем добывающим компаниям и регионам.

Есть и более масштабное предложение, сформулированное лет пять назад группой экспертов из объединений "ВНИИнефть", "Зарубежнефть" и "Сибур" во главе с Аркадием Боксерманом. В докладе, направленном в правительство, ученые призвали создать при президенте РФ специальный орган - Комиссию по нефтеотдаче, которая бы координировала работу всех органов власти и ведомств по рациональному использованию недр.

Пока, однако, серьезных сдвигов в управлении углеводородным хозяйством России не произошло. Единственная подвижка - заметное ужесточение аудита проектных документов компаний по разработке месторождений со стороны Минприроды и его региональных служб. Задача этим ведомством поставлена жестко: работать на документарной основе, чтобы не "рвать" месторождения. Минприроды построило эффективную схему, при которой проектная документация рассматривается Госкомиссией по запасам и Центральной комиссией по разработке. В обеих комиссиях трудятся серьезные эксперты, а проектные документы становятся предметом тщательного научного анализа. В результате качество заключений в последние годы непрерывно растет.

Три сценария

Можно по-разному строить сценарии дальнейшего поведения государства в сфере недропользования. Если исходить из текущего фонда запасов, это один сценарий, одна политика. Но она будет заведомо неполной. Ведь у государства еще есть и нераспределенный фонд - месторождения, которые открыты, оценены, подтверждены, но пока не разрабатываются и могут быть в предстоящие годы выставлены на аукцион. При хорошем, выверенном подходе к анализу запасов можно сделать вывод о том, на сколько лет их хватит, и, соответственно, проводить менее консервативную политику. Однако и этот подход будет ограничен, ведь есть еще и плохо разведанные территории. По ним имеются только статистические оценки, в частности руководителя Института нефти и газа СО РАН Алексея Канторовича, не учитывать которые неправильно. Только оценив весь комплекс этих данных, можно будет сделать вывод, что нас ждет впереди.

"Вся, однако, беда, - вновь заостряет ситуацию Алексей Кашик, - в том, что мощного аналитического центра при правительстве, который бы вел работу по анализу, учету и обобщению запасов углеводородного сырья в стране, пока нет. Есть лишь данные "ЛУКОЙЛа", "Роснефти" и десятков менее крупных компаний по более чем 1300 действующим лицензионным месторождениям и примерно 5 тыс. объектов. Да, по закону информация о размерах вновь разведанных месторождений должна быть предоставлена государству. Но кому, куда - непонятно. Нет места, куда ее можно было бы сдать и где бы ее обработали, суммировали, проанализировали".

Ситуация усугубляется запущенностью дел с георазведкой. По сравнению с развитыми странами масштабы ассигнований на нее в России мизерны; в прошлом году масштаб георазведки в стране уступал показателям... 1991 года - хотя золотовалютные запасы в стране превысили сейчас $400 млрд, в то время как 16 лет назад в казне не было и миллиарда.

Золотой принцип Госплана

Во времена СССР в нефтянке был принят неукоснительный принцип: тонну добыл, две тонны запасов прирасти. Он определял и темпы разведки, и плотность разведочных площадей, да и в конечном счете размеры финансирования. Этого принципа строго придерживались Госплан и Совмин, давили так, что мало не покажется.

"Судя по всему, - вспоминает бывший замминистра нефтяной промышленности СССР Валерий Гарипов, - в руководстве страны понимали, что углеводородные ресурсы - дело долгоиграющее, что надо иметь запас за щекой, достаточный для того, чтобы позволить себе хулиганить на международных рынках. Скажем, для того, чтобы тех же украинцев давить газом и туркмен принуждать снижать цену, нужно самим иметь достаточный запас. А иначе скажут: "Краник прикрываешь потому, что у самого тебя этого нет".

Проблема с масштабами георазведки в стране усугубилась шесть лет назад, когда отменили так называемую "обязательную норму отчислений на воспроизводство минерально-сырьевой базы"; ранее эти деньги оставались в распоряжении округов и фирм, и их можно было расходовать только на разведку. Вместо этого норматива (его отмену мотивировали тем, что средства по этой статье компании все равно расходовали нецелевым образом) ввели плоский налог на добычу минерального сырья. Компании перестали вкладываться в разведку и начали, как говорят нефтяники, "рвать", то есть хищнически эксплуатировать старые и новые месторождения. И получилось, что страна перестала воспроизводить то, что добывает.

Вопрос: насколько это катастрофично? Пока, считают наши собеседники, не очень: прошло еще немного времени. Но чтобы совсем его не упустить, уже сейчас нужно резко наращивать разведку - и в Западной Сибири, и особенно в Восточной, а также на шельфе Северного Ледовитого и Тихого океанов. Если утроить, учетверить объемы георазведки начиная с будущего года, тогда, считают некоторые эксперты, можно наверстать (хотя, по мнению того же Алексея Канторовича, и такого ускорения для восполнения упущенного будет недостаточно). При этом необходим жесткий контроль над расходованием выделяемых средств, а также продуманные приоритеты направлений трат.

"Вот дискутируют сейчас: есть ли чем заполнять трубу нефтепровода Восточная Сибирь - Тихий океан (ВСТО)? Но вопрос, - подчеркивает Алексей Кашик, - не в том, чем заполнить ее сейчас, а в том, на сколько лет хватит наполняемости? То есть какова ресурсная база, которая обеспечит трубу на многие годы? А то получается, что трубу уже тянут, но ведь сначала нужно было определить перспективность районов вдоль транспортного коридора. Это имеет приоритетное значение - чтобы не тянуть дополнительные ветки к главной трубе за тысячи верст от нее. Кстати, в этом плане очень хорошо, что труба ВСТО пройдет намного севернее Байкала - она окажется ближе к весьма перспективным нефтеносным структурам Якутии".

Ловушки северного шельфа

Минувшим летом Россия сделала заявку на "добавление" к своей экономической зоне обширной территории Северного Ледовитого океана. Считается, что океанический шельф хранит огромные запасы углеводородов. В то же время высказываются скептические суждения относительно технических и экономических возможностей как добычи, так и разведки этих запасов.

Если даже мы получим права на этот шельф (в результате разработанной ООН долгой и нудной процедуры), это не означает, что залегающие на дне океана углеводороды удастся легко найти, а потом организовать их добычу.

Шельф этот плохо исследован из-за наличия мощнейших льдов. Лет десять назад в ходе научных исследований было сделано несколько сейсмических профилей по Карскому морю, и оказалось, что в этом районе есть значительные структуры, благоприятные в плане поисков нефти. И они, как считают в Центральной геофизической экспедиции, чрезвычайно интересны.

"Мы еще лет 15 назад предлагали делать сейсморазведку со льда, но тогда это не было востребовано в нашей стране, - рассказывает Алексей Кашик. - Потом все-таки эти работы были проведены и получены многообещающие результаты. Они позволяют судить, что северный шельф богат углеводородами, правда, судя по всему, там преимущественно залегает не нефть, а природный газ. На это указывают все наличные геологические признаки... Одного только взгляда на карту достаточно, чтобы увидеть: все газпромовские месторождения на материке лежат севернее, нежели нефтяные. Вспомните и про то, где находится Штокмановское месторождение. Тоже на шельфе Северного Ледовитого океана, только в западной его части. По-разному это объясняют... Некоторые связывают это с конфигурацией Земли - она ведь приплюснута на полюсах, - но могут быть и иные причины. Геология вообще вопрос сложный и неоднозначный... Как бы то ни было, предполагаемый объем углеводородных запасов на северном шельфе очень велик, и драчка за них будет серьезная. Она, собственно говоря, уже началась".

Если мы докажем, что наш шельф продолжается дальше 200-километровой зоны (а следующий рубеж, по морскому праву, - это уже 350 км, правда, об этом надо будет договариваться с другими странами), то возникает еще одно важное обстоятельство: вдоль всей нашей береговой полосы, начиная с Чукотки, море в основном мелкое. Во многих районах глубины порядка 50 м уходят на 400-500 км от берега. А это значит, что добыча будет, скорее всего, не такая уж затратная. Следовательно, считают в той же ЦГЭ, при нахождении искомых запасов к освоению месторождений кое-где можно будет приступить в течение десяти ближайших лет. Конечно, потребуются миллиардные затраты, да и технологические проблемы не следует сбрасывать со счетов. Пока даже не решено, как бурить - со льда или, скажем, с кораблей (есть даже фантастические проекты бурения с подводных лодок). Но ясно, рано или поздно это начнут делать, ибо цена на нефть в обозримом будущем будет только расти. А при высокой цене все это рентабельно.

На северном шельфе уже обнаружены гигантские ловушки (структуры), которые могут быть заполнены газом, поднимающимся наверх из центра Земли. Мнение ученых таково: если газ в этих ловушках вообще есть, то его будет очень много. Также и с нефтью: если она там есть, ее будет очень много.

"В Западной Сибири ситуация какова? Она, - поясняет первый заместитель гендиректора ЦГЭ Георгий Гогоненков, - вся испещрена сейсмическими профилями. Да, ее можно еще доразведывать на нефть, но там остаются только маленькие структуры - до 10-20 млн тонн. Поймать Самотлор там уже невозможно: крупные структуры не могли быть пропущены. А вот на северном шельфе, где вообще ничего не делалось, возможны крупные открытия - и гигантские месторождения. Ведь статистически понятно: где ничего не разведано, там можно и нужно работать. При этом многократно перекроются расходы на георазведку. Вот почему шельф привлекает всех".

Уходят лучшие...

Почему может сложиться ситуация, что именно западные гиганты в предстоящие два-три года с большой вероятностью захватят львиную долю российского рынка? Что мешает быстрому наращиванию георазведки усилиями российских компаний? Недофинансирование, плохое управление - и как результат отток специалистов. Переманивают западные фирмы на гораздо большие оклады. Ведь у нас сейчас принято платить огромные бонусы лишь финансистам или членам советов директоров, до тех же, кто не дремлет на заседаниях, а решает основные задачи нефтянки, никому и дела нет.

Из НИИ и российских сервисных компаний уходят ведущие специалисты - те, кого растили пять-десять лет. Столкнувшись с такой ситуацией, в ЦГЭ сейчас заранее готовят замену лидерам, "подставляя" вчерашних студентов под ведущих специалистов, чтобы быстрее подготовить из них профессионалов, которые в случае чего могут взять на себя руководство отделом. Но тенденция к утечке лучших кадров сохраняется. "Они, - рассказывает Георгий Гогоненков, - уходят на неинтересную, очень зарегламентированную, зато высокооплачиваемую работу, чаще всего в компании-заказчики. То есть ушедший работает в компании, которая принимает у нас отчеты, контролирует нас, но при этом имеет регламентированный рабочий день. А у нас работа проектная: есть заказ - надо его выполнять, пусть даже и в выходные".

Разведочная скважина стоит более миллиона долларов. Если сервисная фирма выдала ошибочную точку заложения, значит, нефтедобытчик потеряет этот миллион. Если неправильный расчет выдали по всему ковру бурения, значит, убытки будут много больше. "Иногда компании приносят нам кем-то сделанный для них проект на ревизию и даже на переделку, - рассказывает Алексей Кашик, - и в последнее время это случается все чаще. То есть сервисные фирмы в своих проектных документах дают нефтяникам неверные данные. Отсюда убытки. Они, конечно, планируются, но волна ошибок не должна нарастать лавинообразно. Если же вся модель построена неправильно, то через несколько лет может случиться, что месторождение вместо запланированных объемов добычи даст много меньше. Этих ошибок можно избежать в самом начале пути, обеспечив такой результат, который мы называем неулучшаемым, и главное здесь - хорошие специалисты, глубоко знающие геофизику и работающие при этом в тесном контакте с программистами, непрерывно совершенствующими алгоритмическую базу".

ЦГЭ, как и другие российские сервисные компании, не сидит без заказов. Более того, специалисты сейчас перегружены - это связано, понятно, с тем, что нефть дорогая, а отечественные компании наконец начали вкладывать в разведку довольно большие деньги (кстати, куда большие, чем 18 млрд рублей, что выделены правительством на 2007 год). Однако пока львиная доля нефтегазового "сервисного пирога" России все равно поглощается западными гигантами. Компаниями, в которых половина специалистов прошла нашу, российскую школу.