Падало ли яблоко на голову Ньютону?

4 января 1643 года, 365 лет назад, в селении Вулсторп (графство Линкольншир) Ханна Ньютон разрешилась от бремени мальчиком. Ее муж, бедный фермер, так и не увидел своего первенца, он скончался за три месяца до рождения мальчика. Из-за того, что Ханна переволновалась в последние месяцы беременности, сын родился слабым и требовал особого внимания.

Некоторое время так и было, Ханна проводила достаточно много времени с малышом. Но потом в ее жизни появился священник Барнабас Смит, который соглашался жениться на молодой женщине, но только с одним непременным условием: маленького Исаака он в своем доме не потерпит. Перед матерью будущего ученого возник выбор: либо возможность выстроить новую семью, либо сын. Думаю, большинство советских женщин выбрали бы ребенка, большинство современных матерей-одиночек – разделились бы 50 на 50, а вот Ханна, отправив ребенка к своей матери, стала миссис Смит.

Бабушкина любовь не смогла заменить материнскую. Исаак был так настроен против отчима, «укравшего» мать, что как-то сознался, что готов сжечь дом мистера Смита вместе с ним самим. Конечно, желание садистское, но детский протест был услышан на небесах, спустя 8 лет после женитьбы мистер Смит приказал долго жить. А 11-летний Исаак вернулся к матери, у которой уже было трое маленьких детишек.

Многие заботы легли на плечи старшего брата, но он не роптал, радуясь тому, что обрел семью. Лишь поздними вечерами, уложив малышей спать, он не засыпал сам, а читал книги. Но вскоре малыши начали у него ассоциироваться с ненавистным мистером Смитом, а потому Исаак стал отшельником в доме матери. На него перестали обращать внимание, а он все глубже и глубже погружался в научные книги.

Поступить в Кембридж простому сельскому парню в середине XVII века было, наверное, еще тяжелее, чем сейчас. Но Ньютон к своим 17 годам обладал такими знаниями, на которые не обратить внимания просто не могли. Его приняли в это престижное учебное заведение, но мало кто знает, что Исааку удалось одновременно в 1665 году получить сразу две степени: бакалавра математических наук и бакалавра изящных искусств (словесных наук).

К тому времени Ньютон уже сделал своеобразное открытие, занимаясь изучением проблемы преломления света. Но его влекли к себе и другие направления, в частности, магнетизм. Особое впечатление на него произвела книга Джильберта «О магнитах», с которой юный исследователь познакомился во время учебы. А больше всего его сразил доклад Роберта Гука, исследователя небесной механики, который тот прочитал 21 марта 1666 года на заседании Лондонского королевского общества. Это был отчет об опытах над изменением силы тяжести в зависимости от расстояния падающего тела относительно центра Земли.

А через некоторое время в Лондоне разразилась какая-то инфекция, уложившая на больничные койки тысячи людей. По городу прошелестел слух: чума. Раздался и негласный крик: спасайся, кто может! Одним из первых Лондон покинул Ньютон. Куда ему можно было бежать? Только в Вулспорт, к матери. Что он и сделал…

Поначалу мать рассчитывала на то, что в ее доме стало на одни мужские руки больше. Но уже спустя пару дней она увидела, что проку с 23-летнего Исаака ни на грош. Долгие летние времена он пролеживал под яблоней, внимательно рассматривая наливающиеся соком яблоки. И однажды его осенило: представив, что яблоко - это Луна, он совершил гениальное открытие, названное потом Законом всемирного тяготения.

Падало ли ему на голову яблоко? Вряд ли. Во-первых, к началу июня, когда Ньютон сформулировал для себя закон, яблоки еще не созрели, а, во-вторых, свидетелей не было. Так что свою легенду Ньютон рассказал племяннице Вольтера, та передала ее своему дяде, а уж в словах самого Вольтера никто сомневаться не собирался, его авторитет был достаточно высок.

Зачем же Ньютону понадобилась история с яблоком? Только для отвлекающего маневра. Ведь если бы не было ставшим знаменитым яблока, Исааку пришлось бы долго пояснять, как ему удалось таким образом «перелопатить» теорию Гука, чтобы вывести Закон всемирного тяготения.

Кстати, Роберт Гук не собирался сдаваться, неоднократно утверждая, что еще задолго до открытия Закона всемирного тяготения Ньютоном, он раз сто приводил в своих докладах основные его положения. Вот здесь и пригодилось яблоко. Как нельзя было открыть основной закон гидростатики без непременного погружения Архимеда в ванну. Или произнести фразу: «И все-таки она вертится!» без заседания суда инквизиции, где Галилео Галилея заставили отречься от теории, что это Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. А между тем, и купание Архимеда, и знаменитая фраза Галилео – не больше, чем красивая легенда. Ведь Галилео был здравомыслящим человеком и понимал, что одной этой фразы достаточно, чтобы оказаться на костре. Максимум, где он мог произнести эту крамолу, только в разговоре с друзьями, которым доверяет…

Противостояние Ньютон – Гук продолжался практически до самой смерти последнего. И это сыграло важную роль в науке, потому что каждый искал друг у друга блох, объявляя чужую теорию ошибочной. И ошибки, действительно, выявлялись и исправлялись. Теория оттачивалась на практике…

С такой же мстительной яростью Ньютон относился и к Вильгельму Лейбницу, который посмел оспорить первенство Исаака в изобретении исчисления бесконечно малых величин. История умалчивает о том, сколько раз повзрослевший Ньютон в сердцах обещал сжечь дом Гука и дом Лейбница вместе с их владельцами…

Как видим, в науке, как и в трамвае, умение двигать локтями иногда приводит к положительному результату. Не сочтите за крамолу, но я почти уверен, что если бы Роберт Гук первым придумал яблоко, упавшее на голову, Закон всемирного тяготения был бы назван его именем…

А яблоко не раз еще помогало науке. Тот же социалист-утопист Франсуа Фурье клялся, что открыл один из своих экономических законов только благодаря яблокам. Многим, наверное, небезынтересно будет узнать, что яблоня, под которой лежал Ньютон, на долгие годы превратилась в фетиш. Она долго хранилась в назидание потомству, а как только начла засыхать, была срублена и превращена в исторический памятник в виде скамьи.

Сам же Ньютон, несмотря на слабое при рождении здоровье, в дальнейшей жизни болел очень редко и тихо упокоился в Лондоне 31 марта 1727 года, на 85-м году жизни. Многие убеждены, что прожил он столь долго из-за того, что до конца дней оставался девственником. По-моему, это чушь: мой дедушка ушел из жизни на 95-м году, и при этом у них с бабушкой родилось пятеро детей…