"Сколково" нужна "дорожная карта"

Проект «Сколково» вызывает самые разные мнения, в том числе и среди тех, кому по идее проект адресован в первую очередь, — молодых учёных, инженеров, разработчиков. Одни горят желанием поддержать проект. Другие относятся к нему без особого энтузиазма и даже с пессимизмом на грани скепсиса.

Как говорили в советские времена, «с подъёмом, горячим энтузиазмом и желанием внести личный вклад в нужное для страны дело» встретили инновационный проект участники cмeны «Иннoвaции и техническое творчество», проходившей в рамках Всероссийского лагеря-форума «Ceлиrep-2010», о чём «Частный корреспондент» уже рассказывал.

Однако не всё научное и предпринимательское сообщество такой энтузиазм разделяет. В июне 2010 года сообщество «Инновариум» провело опрос сотрудников РАН, инвесторов и предпринимателей о перспективах проекта «Сколково». Из 331 респондента около половины вообще ничего не знали о проекте до проведения опроса. Значительная часть опрошенных признались, что не хотят обсуждать проект «Сколково», поскольку их комментарии будут не слишком лестными, а критиковать публично проект они опасаются. Среди сотрудников институтов РАН, участвовавших в исследовании, таких оказалась почти треть — 31%.

«Частный корреспондент» решил узнать, каким хотели бы видеть проект «Сколково» молодые профессионалы. Что думают молодые учёные о том, в каких проектах в первую очередь действительно нуждается человечество? Какие опросили членов самой большой в Рунете профессиональной социальной сети SciPeople, объединяющей более 20 тыс. российских учёных и молодых специалистов.

Быструшкин Андрей (Ботанический сад Уральского отделения Российской академии наук, научный сотрудник):

— Чего ожидать от проекта «Сколково»? Того же самого, что получилось от проектов «Доступное жильё», «Монетизация льгот», «Удвоение ВВП», «Пенсионная реформа», «Пилотный проект в Академии наук», «Переход на контрактную армию», «Каждой семье отдельную квартиру к 2000 году», «Модернизация вооружений российской армии», «Урожай-90», «Вклады в Сберкассе обеспечиваются всем достоянием СССР», «Социализм с человеческим лицом», «Продовольственная программа»… Ещё продолжить?

Открытия в каких областях должны быть сделаны в «Сколково»?

Полагаю, что в экономике и юриспруденции. Главное открытие — как разворовать 60 000 000 000 рублей так, чтобы тебя за это никто никак не наказал.

Отдавая дань традиционному для России скептическому отношению к нововведениям сверху, многие участники дискуссии уверены, что деньги, выделяемые на «Сколково», стоило бы потратить на развитие и модернизацию уже существующих академгородков и наукоградов. Пущино, Протвино, Звенигород, академгородки Дальневосточного отделения РАН, УрОРАН, СО РАН упоминались участниками дискуссии как организации, не менее, чем Сколково, нуждающиеся в инвестициях.

Миссюль Александр (СПбГУ, кафедра химической термодинамики и кинетики, ассистент):

— Наукоград в Петергофе превратился в долгострой для Высшей школы менеджмента и два забора вокруг пустырей. Не вижу повода считать, что в Сколково будет что-то более содержательное. Лучше бы на зарплаты деньги пустили.

Ляшенко Геннадий (кандидат биологических наук):

— Почему нельзя вкладывать деньги в имеющиеся научные организации? Зачем создавать ещё одну Дубну, Черноголовку, Борок, Новосибирск, Зеленоград и т.д.? Начните с элементарного — достойной зарплаты научного сотрудника, для начала 100 тысяч для м.н.с. (по сегодняшнему курсу). Второе — обеспеченность приборами, позволить самостоятельно закупать научное оборудование, а не методом конкурсов, где один критерий — дешевизна (читай: Китай).

Если резюмировать эти комментарии, то получается довольно простая картина: приоритеты учёных — это дешёвое жильё, нормальные условия жизни и работы, возможность закупать оборудование, повышение зарплат и создание крепкой мотивационной базы для постоянной работы (а не от гранта к гранту). Однако перспективы достижения этого в России на базе сотрудничества науки и бизнеса представляются работникам научной сферы туманными и вызывают разногласия:

Простова Мария (Институт полиомиелита и вирусных энцефалитов им. М.П. Чумакова, сотрудник):

— Дубна, Протвино, Пущино и прочие — это чистая наука. Нам как раз не хватает контакта науки и производства, науки и рынка. Нет опыта внедрения тех или иных разработок в производство. В рамках федеральной целевой программы были сделаны попытки заставить учёных самих искать, куда бы сбыть свои идеи. Однако, на мой взгляд, всё окончилось взаимовыгодными липовыми договорённостями с фирмами, а не реальным внедрением. Сколково должно стать лабораторией внедрения технологий, разработанных в НИИ.

Китаев Константин (Институт биохимии и генетики УНЦ РАН, аспирант):

— Учёный может и перепрофилироваться, была бы

Эпштейн Леонид (ИЯФ СО РАН, старший лаборант):

— У нас в институте разработали малодозную рентгеновскую установку (в 10—20 раз меньше облучение, чем обычные ламповые, а цена всего на 10—15% больше). Но когда проходил конкурс на закупки рентгеновских установок, победил почему-то какой-то завод по производству этих старых трубок. Много изобретений, которые создаются в Академии наук, не используются в России, но отлично продаются в другие страны и там используются. Дело именно не в том, что нет рынка сбыта, а в том, что некоторым чиновникам и высокопоставленным людям это невыгодно.

У нас в Новосибирске начали строить какой-то технопарк или что-то типа того, для построения взаимоотношений между инновациями и бизнесом. Только начали это строить лет пять назад и на данный момент построили только одно трёхэтажное здание.

Иваненко Дмитрий (разработчик в области наноматериалов):

— «Сколково» — конечно, нужный проект, но основная проблема в том, что основная масса наших предприятий даже не касается проблем инноваций и самостоятельного развития. За последние 20 лет модельный ряд мало где принципиально изменился. Для обновления производства практически всё можно купить на Западе. Для развития науки в нашей стране, помимо масштабных проектов, нужно делать совсем недорогие вещи, такие как поддержка научных изданий, проведение научных конференций, ну и элементарно производству и научной сфере больше общаться друг с другом…

Главное, чего сами учёные хотели бы от «Сколково», раз этот проект уже решено реализовать, — ясности и прозрачности в организации и распределении финансирования, внимания к самим научным сотрудникам и их бытовым и профессиональным
Блюм Мария (СПбГУ, студентка экономического факультета):

— Для меня как для молодого учёного в проекте «Сколково» видится прежде всего совершенно новый формат высшей школы, аналог Массачусетского технологического университета(MIT). Такой формат высшей школы подразумевает не просто получение фундаментального образования (которое предлагают в большинстве сегодняшних вузов), но и открытие научно-исследовательских центров в области технических и гуманитарных исследований. О том, насколько эффективно может быть сотрудничество с такими школами и дальнейшее трудоустройство, можно будет судить, только исходя из горизонта долгосрочного планирования.

Любому аналогичному проекту, как «Сколково» (вне зависимости от количества привлечённых инвестиций), требуется время на создание и формирование собственной динамики

Простова Мария (Институт полиомиелита и вирусных энцефалитов им. М.П. Чумакова, сотрудник):

— Удивительно, насколько в штыки всё российское научное сообщество воспринимает Сколково. Нам предлагают платформу для реализации идей и работы. Что же плохого случится, если действительно представить, что такая платформа существует, и поразмыслить, как её можно эффективно использовать? Беда в том, что мы сами не хотим идти на контакт. Никто из научного сообщества не предлагает проекты по улучшению общего положения науки, никто не предлагает проекты по работе в Сколково, никто не организует группы, сотрудничающие с правительством. Как же вы хотите, чтобы вам было хорошо, если даже вы на простой вопрос «Как должно быть?» не готовы ответить?

Быструшкин Андрей (Ботанический сад Уральского отделения Российской академии наук, научный сотрудник):

— Мы готовы ответить, как должно быть, но нас они не слушают!

У меня конкретно такие предложения:

1. Не уменьшать финансирование РФФИ и РГНФ — единственных реальных конкурентных прозрачных научных фондов в России с независимой научной экспертизой. Наоборот, по примеру этих фондов создать новые ориентированные фонды для поддержки медико-биологических, электронных и программных, энергосберегающих, новоматериаловых, природоохранных и т.п. исследований реально работающих научных групп.

2. Перестать вообще финансировать тендеры министерства, так как эти конкурсы по закону о госзакупках не прозрачны и представляют собой завуалированное воровство бюджетных денег.

3. Перечислять деньги на научные исследования равномерно в течение года, а не как сейчас: полгода без денег, четыре месяца на скудном пайке, а за последние два месяца нужно срочно всё годовое финансирование истратить, иначе деньги пропадут и 25 декабря карета превратится в тыкву.

4. Снизить пошлины на научное оборудование и реактивы, одновременно ввести налоговые льготы для отечественных производителей научного оборудования и реактивов.

5. Навести порядок с Роспатентом и защитой интеллектуальной собственности, особенно с международной защитой, так как сейчас международные патенты чрезвычайно дороги, а отечественные за границей не защищают — воруй кто хочет, что хочет, и потом сами платим ворам за продукцию, изготовленную с использованием украденных российских патентов. Нужен закон о ноу-хау.

6. Снизить НДС и налоги на ФОТ, одновременно повысив налоги на собственность, чтобы стимулировать бизнес не сырьё за границу гнать, а инвестировать в производство в России, создание рабочих мест, создание заинтересованности в наукоёмких производствах.

7. Снизить инфляцию.

8. Льготные «длинные» кредиты наукоёмким производствам, вкладывающим деньги в научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, под государственные гарантии.

9. Независимая научная экспертиза всех «проектов», в которые убухивают казённые деньги.

10. Если правительство берётся реформировать какую-то область деятельности, науку ли, строительство, детские садики, армию, сельское хозяйство, то не нужно делать «как лучше», нужно исправлять те вопиющие недостатки, которые людям жить мешают, от которых люди страдают. А для этого нужно людей слышать, не министра Фурсенко и даже не президента РАН и не ректора МГУ, а «простых» научных сотрудников, аспирантов, инженеров, завлабов, школьных учителей, воспитателей в детсадах, тех, кто потом по вашим законам выживать будет и страну поднимать из руин.

А своеобразный итог дискуссии подвёл сам основатель сайта http://www.scipeople.ru Михаил Самохвалов.

Самохвалов Михаил (Институт системного анализа РАН, основатель лаборатории):

— Полагаю, что результат обсуждения темы Сколково вполне предсказуемый. Я бы вообще выделил две части в вопросе:

— проблема того, что «Сколково» не научный, а скорее технологический проект, хотя его, похоже, хоть тушкой, хоть чучелом пытаются притянуть к науке;

— и вторая — в отсутствии диалога и доверия между властью и наукой.

Собственно, по первой части я очень надеюсь, что всем понятно, что в Сколково будут делать бизнес. Тот или иной. А те компании (типа Cisco), которые собираются там развернуть научные центры, будут как максимум заниматься наукой, стоящей очень близко к технологиям. Я, кстати, полагаю, что науки там не будет. Фактически название Сколково даже венчурным центром вместо научного (опустив первый попавшийся в голову термин «распилочный») будет более верным. Потому что ни молодых Эффективных Менеджеров, ни Вексельберга назвать учёными нельзя с любой натяжкой.

И вторая проблема, связанная с тем, что уже, похоже, никто не верит в госпрожекты. Почему не пошли технопарки? Где освоенные на них деньги? Где доклад об ошибках, если уж действительно в чём-то ошиблись? А посадки где (с)? Вопросов тонны…

До тех пор пока власть будет идти вперёд такими семимильными шагами, не оглядываясь ни назад, ни по сторонам, — никакой науки ни в Сколково, нигде не будет.

Причём вбухивание денег в Сколково происходит на фоне скандалов (а-ля Петрик) в РАН, с письмами учёных «наверх» с теми самыми идеями и предложениями, о которых почему-то все просят, но никто их не слышит (может, хотят слышать только удобные предложения?), а также с сокращением — хоть как-то, но эффективных — грантовых фондов.

Подводя итоги, можно сказать, что я лично хотел бы получить от экспертов «Сколково» в первую очередь документ вида road-map на восстановление науки не только в Сколково, но и в целом.

С цифрами, с выводами, с показателями эффективности и прочим, со списком лиц из науки, которые могли бы помочь провести реформы, и списком законов, которые нужно поправить с рекомендованными поправками.

Документ, который лёг бы на стол президенту и по которому шла бы дальнейшая работа. Для такого документа, по-хорошему, не нужны здания, офисы, Сколково, менеджеры и Вексельберг.

Но, будем реалистами, это, понятное дело, утопия…
К восторгам, как видим, молодые профессионалы не слишком склонны. И их ожидания по большей части пессимистические и даже скептические. Именно базовое недоверие к Сколковскому проекту зачастую мешает обсуждать его рационально.