Способны ли мы предсказывать погодные аномалии?

Отечественные прогнозисты признались, что не готовы предсказывать погодные аномалии.

На Руси любят повторять: знал бы где упасть — соломки подстелил. В России существует ведомство, которому по роду деятельности полагается знать, куда и кому следует «подстелить соломки», — Министерство по чрезвычайным ситуациям. Именно на ведомство Сергея Шойгу возложена задача государственной важности: «своевременное выявление причин, способствующих возникновению природных, техногенных и биолого-социальных чрезвычайных ситуаций в России, заблаговременное определение масштабов и характера возможного развития ЧС». Для этих целей при МЧС был создан Всероссийский центр мониторинга и прогнозирования чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера «Антистихия». Следует признать, что там с высокой долей вероятности научились предсказывать наводнения и сходы снежных лавин. А что с лесными пожарами? Неужели блокирующий антициклон, накрывший центральную часть России словно раскаленной сковородкой, стал для прогнозистов из МЧС полнейшей неожиданностью? Почему наша хваленая система предупреждения и предотвращения ЧС в этот раз пробуксовала? Можно ли ей доверять в дальнейшем?

Истина где-то рядом

Ведомство Сергея Шойгу уже много лет исправно выдает на-гора прогнозы возникновения и развития чрезвычайных ситуаций — на неделю, на месяц и на год. Заглянем в документ под названием «Прогноз чрезвычайной обстановки в 2010 году», выложенный на официальном сайте ведомства. Коротко эту информацию можно резюмировать так: логично, бесспорно, но… слишком обще. В том смысле, что почти те же самые сведения содержались и в прогнозах на предыдущие годы. Вот характерная выдержка: «Начало пожароопасного сезона на Европейской территории прогнозируется в сроки, близкие к среднемноголетним, в Сибирском и Дальневосточном федеральных округах — позже среднемноголетних сроков». Количество техногенных пожаров и погибших на них «прогнозируется не выше 2009 года». Конкретно о лесных пожарах нет ни строчки. Есть лишь оговорка: «Параметры пожарной опасности в 2010 году будут рассчитаны после окончания накопления снегозапасов и уточнения температурного режима в вегетационный период».

Мы поинтересовались, как готовился такой прогноз. «При его составлении мы используем данные ряда ведомств и институтов, не только российских, но и зарубежных», — рассказал «Итогам» руководитель центра «Антистихия» Владислав Болов. По его словам, аналогов системы прогнозирования, которая сегодня существует в российском МЧС, в мире больше нет: «У нас установлена геоинформационная система «Метео», данные для которой поставляет Росгидромет. В рамках этой системы статистический ряд не просто вычисляется, но и осмысливается». В МЧС говорят, что для составления долгосрочных прогнозов используются наблюдения прошлых лет, и аналитики исходят в большей степени из статистических моделей, чем из моделей, описывающих механизм развития того или иного процесса. Но если в метеорологии можно опираться на данные как минимум последних ста лет (приблизительно такой период осуществляется фиксация наблюдений за погодой), то что касается прогнозов ЧС (в этом случае интегрируется большое количество различных параметров), данные накоплены всего лишь за последние 15 лет. «Из-за этого долгосрочный прогноз всегда по оправдываемости ниже, чем оперативный или краткосрочный», — говорит Владислав Болов.

В марте 2010 года после окончания периода снеготаяния МЧС, как и обещало, выдало уточненный прогноз, рассчитанный по инерционной модели. «Мы указывали, — говорит Болов, — что на территории 56 регионов России будут превышены средние многолетние параметры пожарной обстановки. Мы предсказали, что ситуация с торфяными пожарами будет аналогичной 2007 году, вероятно, сравняется с ситуацией 2002 года, а уже в начале апреля стало понятно, что обстановка ожидается еще хуже». В центре «Антистихия» признаются, что прогнозировали лишь превышение температурной нормы, но об истинных масштабах аномалии, связанной с наступлением блокирующего антициклона, никто не догадывался.

В МЧС сегодня уверяют, что после получения тревожного прогноза не сидели сложа руки, а начали готовиться встретить пожароопасный период в штыки. «Еще в мае на территории Московской области была проведена подготовка техники и личного состава, — рассказывает начальник главного управления МЧС по Московской области Евгений Секирин, — на случай обострения ситуации мы были готовы задействовать группировку количеством пять тысяч человек и около тысячи единиц техники, заранее провели учения, в ходе которых авиация МЧС осуществляла пробные заборы воды». В июне, когда количество природных пожаров увеличилось, группировка в столичном регионе, как утверждают в спасательном ведомстве, была усилена за счет переброски сил и средств из близлежащих областей и составила 8,5 тысячи человек и 2,5 тысячи единиц техники.

Предупреждение о возможной опасности было, как уверяют в МЧС, разослано всем министерствам и ведомствам, участвующим в разработке основных параметров чрезвычайной обстановки для годового прогноза. В их числе и МВД, и Минсельхоз, и Минтранс, и Минрегион, и еще с десяток различных структур. Тревожный прогноз направили и в регионы — территориальным органам власти. Оценить весь уровень опасности из этого предупреждения, как показывает случившееся, не смогли. В мае в правительстве Московской области совместно с МЧС и представителями Мослесхоза было проведено заседание, на котором обсуждались вопросы взаимодействия. В результате достигнуть его так и не удалось. «Конечно, мы готовились заранее к пожароопасному сезону, — признается глава города Шатура Валерий Ларионов, — но все-таки не могли предполагать, каких масштабов достигнут природные пожары».

Цена ошибки

Итак, МЧС строит свои прогнозы, основываясь на данных Росгидромета. Получается, что базовым является прогноз именно этого ведомства? Любопытно, что сами метеорологи всячески открещиваются от такой высокой чести. В интервью «Итогам» руководитель Росгидромета Александр Фролов так и сказал: «Фактически доказано, что свыше двух дней прогнозы в принципе нельзя предсказывать, дальше можно говорить о каких-то средних или вероятностных оценках. То есть погода, как и сама жизнь, предполагает элемент случайности, вероятности, и это надо учитывать».

Годовые прогнозы — это самая слабо проработанная область метеорологии. Сказывается отсутствие полномасштабной модели прогнозирования, которая могла бы анализировать все параметры взаимодействия, например, атмосферы и океана. Недостаточно накоплено статистических данных, не очень хорошо осознана физика некоторых природных процессов. Климатологи тоже не берутся строить прогнозы на год вперед. «Резкая смена циркуляционных условий — это процесс хаотический, — говорит профессор Института глобального изменения климата и экологии Георгий Груза. — Синоптические объекты в виде циклонов и антициклонов не подчиняются глобальному потеплению, параметры которого можно наблюдать только через десятилетия».

«В долгосрочном прогнозе экстремальных изменений погодных условий никто в мире пока не преуспел, — признается заместитель директора Гидрометцентра РФ Дмитрий Киктев. — На большие сроки, как правило, прогнозируют только то, что погода будет теплее или холоднее обычной. Но успехи в расчетах степени отклонения экстремальности крайне скромные». Как правило, прогноз такого рода явлений округляется до уровня трех градаций: норма, выше нормы и ниже нормы. В мире есть всего несколько метеорологических центров, которые делают долгосрочные прогнозы по пяти градациям: норма, выше нормы, верхний максимум, ниже нормы и нижний минимум. Экстремальные температурные прогнозы метеорологи стараются не озвучивать. Во-первых, анализ долгосрочных прогнозов показывает, что их точность невысока. А во-вторых, есть у этого «замалчивания» и не совсем научные аргументы.

Не секрет, что прогноз погоды идет рука об руку с экономикой. «Финансовые последствия, которые стоят за прогнозами, — это очень важный фактор, — говорит Дмитрий Киктев. — Если вы спрогнозируете среднемесячную аномалию плюс пять градусов, а она составит минус два градуса, то эта ошибка может стоить вам должности». По словам собеседника «Итогов», официальный прогноз погоды в какой-то степени нивелируется именно по причине возможных административных и финансовых последствий. Известно, например, что метеорологи на договорной основе сотрудничают с топливно-энергетическим комплексом, авиацией, флотом и сельским хозяйством. Только за прошлый год экономический эффект от использования метеорологической информации в России оценивался в 21,3 миллиарда рублей. Например, энергетики управляют своим хозяйством исключительно с оглядкой на метеопрогнозы. В условиях аномальной жары в насыщенной кондиционерами Москве спрос на электроэнергию вырос на 9 процентов. Сегодня, по словам специалистов, из-за аномальной жары энергокомпании работают с повышенной нагрузкой, расходуя топливо из запасов.

Возможные последствия синоптических ошибок никто пока не оценивал, но те же миллиарды могут запросто оказаться со знаком минус. Так что выступать с чересчур смелыми прогнозами может только очень уверенный в себе и своих методах ученый.

Другой прогноз

Выходит, что все современные методы прогнозирования мало чем отличаются от средневекового гадания на кофейной гуще. «Мы бы сами хотели увидеть ослабление жары, но пока это за горизонтом наших возможностей прогнозирования…» — откровенно заявил на прошлой неделе заместитель директора Гидрометцентра Геннадий Елисеев. Аргументов в пользу своей беспомощности прогнозисты всех мастей приводят массу: и методики несовершенны, и наука еще не достигла должного уровня, и техническая база слаба. А между тем в 2007 году на создание государственной системы гидрометеобезопасности была выделена сумма, эквивалентная 132 миллионам долларов. Уже в следующем, 2008 году ученые Института прикладной математики имени Келдыша Российской академии наук (ИПМ) выдали тревожный прогноз: первый же засушливый год после ликвидации системы лесной охраны станет для России катастрофическим, поскольку подразделения МЧС не готовы к тушению лесных пожаров, не имея в своем распоряжении ни адекватных средств мониторинга, ни знаний, ни необходимой техники.

К выводу о растущей опасности лесных пожаров математики пришли в рамках исследований по федеральной программе «Снижение рисков и смягчение последствий чрезвычайных ситуаций...». Предсказания основывались на статистике лесных пожаров 2006—2007 годов, а также сравнении с возможностями национальной системы тушения природных пожаров в Канаде. При этом ученые сделали вывод, что если Россия повысит эффективность системы лесного пожаротушения до уровня канадской, то площадь пожаров и ущерб от них вполне можно снизить более чем в 10 раз. Ученые рекомендовали «принять срочные меры по сохранению опыта и наработок «Авиалесоохраны», а также специалистов по ландшафтному пожаротушению». Досталось от желчных математиков и ведомству Сергея Шойгу. «МЧС работает над созданием собственной системы тушения лесных пожаров, руководствуясь при этом совершенно ложными исходными посылками: космический мониторинг плюс дорогостоящие технические средства авиационного пожаротушения, такие как тяжелые самолеты-танкеры Бе-200, Ил-76», — отмечали специалисты ИПМ. По их прогнозам, создание такой системы обойдется бюджету в десятки и сотни раз большую сумму, чем расходы на развитие существовавшей до 1 января 2007 года системы охраны лесов от пожаров, в основе которой лежал принцип «Раннее обнаружение — небольшие затраты на тушение».

Вывод до банальности прост: если природную аномалию невозможно спрогнозировать, ее придется многократно упреждать. Инвестируя в самые современные технологии пожаротушения, в передовой опыт, в гражданское самосознание. Хочется верить, что из нынешнего пекла наша страна выйдет с принципиально иным пониманием термина «пожарная тревога».