О мужчинах, женщинах и третьем поле

Мужчина и женщина: чётко определённые противоположности, как день и ночь, холод и жара, розовые и голубые роддомовские ленточки… Но действительно ли они такие разные? И действительно ли есть только два полюса, без вариантов?

В марте, помимо общего роста интереса к вопросам гендера, связанного с женским днём, по новостям прокатилась и отозвалась бурными дискуссиями в интернете история о Норри Мэй-Уэбли, первом человеке, которому официально вписали в паспорт: «пол не определён». До этого не менее бурно обсуждались беременный мужчина Скотт Мур и Кастер Семенья, бегунья, пол которой поставили под сомнение из-за её поразительных успехов и в нарушение всех правил соблюдения конфиденциальности личной информации полоскали подробности в СМИ. Раз за разом появляются очередные фигуры, ставящие под сомнения простоту определения «мужчина» и «женщина».

Человечество входило в ХХ век с идеей дихотомии мужского и женского: они представлялись противоположностями взаимодополняющими, но не смешивающимися, и никаких градаций между ними не предусматривалось. Пол определялся при рождении, и дальнейшее воспитание проходило в рамках представлений о том, какой положено быть женщине, а каким — мужчине. Правда, представления эти то и дело менялись, но каждое поколение в каждой стране было глубоко убеждено, что уж их-то представления самые правильные. Занятия, одежда, даже мысли и эмоции сортировались на «мужские» и «женские» и распределялись соответственно.

Научные открытия и социально-политические достижения ХХ века положили конец этой ясности. Обнаружилось, что биологический пол не так однозначен, как казалось, к тому же, помимо него, есть ещё некая социокультурная конструкция, которая называется «гендером»; что женщины и мужчины вполне способны справляться с одними и теми же задачами, носить одинаковую одежду и испытывать одни и те же чувства; и что, по сути, абсолютных мужчин и абсолютных женщин не существует, зато есть масса вариаций и переходных состояний. Вместо простой дихотомии пола нашлось множество компонентов, из которых собирается гендерная идентичность человека, то есть его характеристика с точки зрения принадлежности к мужской или женской группе.

Бинарная модель

Но прежде чем говорить об этой мозаике, давайте рассмотрим традиционную бинарную модель пола/гендера. В ней предполагается, что есть только два пола: мужской и женский. У каждого есть свои биологические признаки, а также изначальная предрасположенность к определённому поведению и выбору ролей. В соответствии с ними общество отводит для мужчин и для женщин разные ниши.

Идентичность складывается из того, каким человек видит себя, и того, каким, по его сведениям, его воспринимает общество. Соответственно, гендерная идентичность в простейшей бинарной модели образуется на основании того, с каким телом, мужским или женским, родился человек и как общество его воспринимает в связи с качествами, которые считаются присущими этому телу. В таблице социолога Н. Смелзера «Компоненты половой идентичности» они описываются так:

Женщина: Я могу рожать. У меня высокий голос. Я чувствую себя женщиной. Ожидается, что я ношу юбку, пользуюсь косметикой, люблю маленьких детей, хорошо готовлю и расстраиваюсь по пустякам. В обществе считается, что моя задача — растить детей и вести домашнее хозяйство; работа является для меня дополнительным бременем.

Мужчина: Я вырабатываю сперму. Могу отрастить бороду. Я чувствую себя мужчиной. Ожидается, что я ношу брюки и галстук, поглощён работой и сдерживаю свои чувства. Общество поставило передо мной цель — работать и обеспечивать жену и детей.

(Хочется добавить к спискам: женщина — «я испытываю сексуальное влечение к мужчинам»; мужчина — «я испытываю сексуальное влечение к женщинам».)

Любое отступление от «положенного» полу человека набора считается ненормальным и должно быть исправлено с помощью воспитательных мер или даже средств медицины.

Эту модель опровергли открытия ХХ века и сместили с правящих позиций его общественные движения, в первую очередь феминизм. Однако она ещё функционирует в общественном сознании, хотя и даёт сбои всё чаще. Именно на неё ссылаются, говоря о «традициях», о «предназначении женщины», о «настоящем мужчине». Но практика показывает, что «настоящие» мужчины и женщины существуют только в умозрительных конструкциях «мужчин и женщин вообще», как и «ненастоящие». Освобождённая (хоть и не полностью) от удушающих рамок «традиционных» стереотипов, гендерная идентичность собирается, как мозаика, из десятков деталей. Вспоминая стихотворение, строчками из которого названа эта статья, девочки и мальчики то и дело оказываются сделаны из ракушек и конфет вперемешку. Давайте посмотрим, что это за ракушки и конфеты.

Биологический пол

Казалось бы, биологический пол определить проще всего, для этого даже не нужно знать, что у человека за личность. Но уже в роддоме порой возникают вопросы, какого цвета ленточку выдавать, что приводит к хирургической конверсии. Современная наука выделяет следующие компоненты биологического пола: хромосомный, гонадный, внутренний и наружный генитальный, гормональный и пол вторичных половых признаков. Порой случается, что прекрасная женщина на поверку оказывается генетически мужчиной, и наоборот.

Есть и обратная сторона — острое несоответствие биологического пола психическому, транссексуальность. Проходящие лечение транссексуалы меняют пол, но не всегда переход проводится полностью, по разным причинам. Их биологический пол тоже неоднозначен.

Гендерная социализация

Социализация — это процесс усвоения человеком образцов поведения, норм и ценностей, знаний и навыков, необходимых для жизни в обществе. В отношении гендера она работает так: с рождения человек начинает знакомиться с тем, что в данном обществе считается мужественным и женственным и какие качества из имеющихся у него качеств как оцениваются (или какие качества ему приписываются). Одни нормы усваиваются глубоко, а другие — лишь поверхностно, фактически просто имитируются. Вырастая, он начинает сам оценивать эти нормы и образцы по отношению к себе, примеряет их и часто отказывается от одних ради других, более «удобных», или, наоборот, старается подражать неподходящим, но «правильным». Поэтому многие девочки ведут себя «как мальчишки», и наоборот (хотя у мальчиков «девчоночье» поведение не поощряется), а взрослые приобретают манеры «не своего» гендера.

Поведение и характер

На формирование поведения влияют и биологические, и социальные факторы. Какие именно факторы определяют те или иные поведенческие характеристики — предмет многочисленных исследований и научных дискуссий. Например, наблюдения показывают, что мужчины в среднем более склонны к агрессии, чем женщины. Это может объясняться как более высоким уровнем гормона тестостерона, так и тем, что из мальчиков традиционно воспитывают бойцов и поощряют их проявлять агрессию там, где девочкам рекомендуется терпеть или обращаться за помощью. (Кстати, более новые исследования показали, что тестостерон выделяется не перед агрессией, а после её вспышки, а потому его уровень вряд ли влияет на агрессивность.)

Несмотря на популярность идеи, что «мужчины с Марса, женщины с Венеры», масштабы и принципиальность различий между ними вызывают сомнения. В любом случае на практике обнаруживается немало женщин с «мужскими» характерами, жёстких, напористых, деловитых и мужчин с «женскими» — мягких и эмоциональных.

Гендерные роли

Роли — это те функции, которые человек выполняет в соответствии с местом, которое занимает в обществе и по отношению к окружающим: заботливый родитель, старательный подчинённый, внимательный ученик — всё это социальные роли. Гендерные роли — это тот набор социальных ролей, которые связаны с гендером человека. Впрочем, нет единых ролей «мужчины» или «женщины»: каждому гендеру приписан свой набор ролей, например, для женщины — жены, матери, дочери, подруги и т.д.

Помимо просто функции, в гендерной роли часто определяются «правильные» качества: мать — заботливая, эмоциональная, опекающая, поддерживающая, всегда рядом с ребёнком (в отличие от отца, которому приписываются такие качества, как властность, справедливость, строгость, сдержанность в проявлении чувств и относительно непостоянное пребывание рядом с ребёнком).

Иногда роли непросто совместить, и между ними возникает конфликт. Регулярно обсуждаемый пример — сочетание ролей деловой женщины и матери: эти роли для успешного выполнения требуют разных наборов качеств. Впрочем, роль делового человека, как и многие другие, стала доступна женщинам относительно недавно. Распределение ролей между гендерами то и дело изменяется и даже в рамках одного поколения может различаться, например, у разных социальных классов.

Сексуальная ориентация

Направление сексуального влечения человека — ещё одна часть его гендерной идентичности. Можно выделить два основных её компонента: собственно направление влечения, то есть то, к кому его испытывает человек, и поведение, то есть то, каким образом и с кем человек реализует это влечение. Сама по себе сексуальная ориентация мало влияет на то, к какому гендеру относит себя человек.

Обычно выделяют три варианта сексуальной ориентации: гетеросексуальность (влечение к противоположному гендеру), гомосексуальность (влечение к своему гендеру) и бисексуальность (влечение и к своему, и к противоположному гендеру). Но даже простенькая шкала Кинси демонстрирует, что между гетеросексуальностью и гомосексуальностью много градаций. К тому же такая классификация сексуальной ориентации основывается на концепции, что гендера всего два и можно чётко выделить «свой» и «чужой». А в последнее время стали громко заявлять о себе люди, которые вообще не испытывают сексуального влечения, — асексуалы, которые требуют признать их ориентацию такой же реальной, как названные три.

Ракушки и конфеты

Как видно, всё не так просто, как было в бинарной модели. Каждая из составляющих гендерной идентичности предлагает множество вариантов, и они могут сочетаться между собой в каких угодно комбинациях. Даже если все признаки биологического пола совпадают с одним вариантом, поведение может быть свойственным другому или не подходить ни одному.

Попытки искусственно загнать гендер в рамки выбора «или-или» приводят к ещё большей неразберихе. Начинается шум о «слабых феминизированных мужчинах», которые неспособны проявить «настоящий мужской характер»; о «сильных женщинах», которые проявляют те черты, которые принято считать мужскими, настолько ярко, что «и на женщин-то уже не похожи»; о метросексуалах, которые, по мнению некоторых, ведут себя «как чёрт знает что» по сравнению с классическими мужиками «могучими, вонючими и волосатыми», о накрашенных эмоциональных мальчиках эмо и об опасностях стиля унисекс. (Кстати, обратите внимание, что вокруг мужчин шума гораздо больше, чем вокруг женщин: о женщинах уже отшумели во времена феминистического прорыва, и теперь им позволяется несколько больше — правда, с определёнными довесками).

В стремлении определить критерии «правильного» гендера в конце концов начинают ссылаться на традицию и историю. В качестве аргумента эти категории весьма сомнительны. Во-первых, гендерные признаки менялись на протяжении всей истории человечества, и порой довольно разительно; сравните напудренного и разряженного в шелка придворного Короля-Солнце с рыцарем в железных латах. Во-вторых, если логически продолжать ссылки на традицию, придётся вернуться к «Домострою», на что многие, полагаю, не согласятся.

Особенно сложно разобраться, когда под вопрос ставится биологический пол. Исследования транссексуальности, несоответствия психологического и биологического пола, в своё время породили сам термин «гендер»; однако далеко не все транссексуалы проходят весь путь до получения «полного комплекта» биологических признаков, соответствующих их гендеру. Более того, находятся и те, кто после перехода обнаруживает, что полученный гендер их тоже не устраивает. Так получается из-за того, что людей не устраивает гендер, соответствующий телу, в котором они родились, и, исходя из бинарной модели, они делают логический вывод, что их гендер — противоположный, хотя на самом деле, видимо, попадают в широкий спектр между полюсами.

Фактически получается, что для описания каждой гендерной идентичности недостаточно одного слова (мужчина или женщина), нужно как минимум пять, каждое из которых будет характеризовать один из её компонентов. Впрочем, на практике до этого не доходит. Большинство людей «отсортировывает» себя в одну из категорий. Правда, тем самым они либо ограничивают себя рамками этой категории, пытаясь подчинить проявления своей гендерной идентичности её критериям, либо расширяют категорию в тех местах, где их идентичности тесно. Порой появляется необходимость уточнить категорию, чаще всего в связи с сексуальной ориентацией: «гей» — это «гомосексуальный мужчина», уточнение категории, необходимое из-за того, что традиционное понимание гендера мужчины предполагает, что он испытывает влечение к женщинам. Находятся и те, кому настолько тесно в предлагаемых рамках, что они выбирают своей идентичности новые названия: андрогины, интергендеры, бигендеры, пангендеры, квиргендеры, агендеры и многие другие. Это решение не оригинально: во многих обществах существовали или существуют до сих пор люди «третьего пола», порой признаваемые официально, например индийские хиджры.

Гендер в голове, пол в паспорте

Несмотря на «альтернативные» гендерные идентичности, в практике повседневной жизни принципиальную роль играет то, какой пол проставлен в паспорте, особенно в тех сферах, где граница между мужчиной и женщиной прочерчена твёрдо: брак, деторождение… и спорт. Хотя и тут могут возникать казусы, такие, как, например, истории Кастер Семеньи или Скотта Мура.

Успешнее всего с поддержанием рамок бинарной гендерной модели справляются государственные механизмы. Для государства гендера в общем-то не существует, зато существуют пол, и, соответственно, мужчины и женщины. Обращается с ними государство по-разному, особенно в сферах, непосредственно связанных с семьёй, сексуальностью и деторождением. С одной стороны, это логично, если исходить из принципиальности различий между мужчиной и женщиной. С другой… Томас Беати, предшественник Скотта Мура, во время первой беременности сталкивался со множеством сложностей юридического и социального характера, потому что по документам был мужчиной и выглядел соответственно. Ему не раз отказывали в медицинской помощи, потому что его ситуация не проходила в рамки бинарной гендерной модели.

Или возьмём Норри Мэй-Уэлби. Норри родилось мужчиной, но уже в детстве ощущало себя андрогином. Во время учёбы свободные университетские нравы позволили ему проявлять свою андрогинность, но после выпуска Норри столкнулось с суровой реальностью дискриминации. Не чувствуя себя счастливым в качестве мужчины, Норри решило, что должно быть женщиной, и прошло весь курс терапии и операций. Через два года после операции Норри осознало, что быть женщиной ему тоже некомфортно, перестало принимать гормоны и стало определять себя как андрогина, не мужчину и не женщину.

Однако оно по-прежнему сталкивалось с проблемами из-за того, что его внешность не соответствовала полу, указанному в паспорте, независимо от того, какой пол там значился: Норри не выглядело ни мужчиной, ни женщиной. В результате Норри запросило у штата сертификат, в котором стояло бы: «пол не указан». Это точнее всего соответствовало истине.

Норри получило сертификат, но вскоре потеряло его, официально из-за бюрократических несостыковок. По этому поводу Норри говорит: «Человек должен иметь возможность получить юридическую идентичность, не указывая свой пол или ориентацию. Почему права ограничиваются тем, какого ты пола или какого пола твои партнёры? Это не должно иметь значения!»

И действительно, так ли необходимо юридическое деление на мужчин и женщин? Егор Дорошенко, доцент Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина, в интервью «Голосу России» усомнился в этом: «С точки зрения либеральных ценностей, форма российского общегражданского паспорта, которая предусматривает обязательное указание пола, не совсем обоснована. Мы отказались от необходимости указания национальной принадлежности в паспорте. Вероятно, в будущем мы столкнёмся с аналогичным подходом, когда и половая принадлежность будет предметом свободного выбора гражданина».

Третий пол: здесь и сейчас

Любые дискуссии о легализации альтернативных гендерных идентичностей, как, впрочем, и просто о прекращении дискриминации людей, отступающих от строгих рамок бинарной гендерной модели, то и дело упираются в страхи, основанные не столько на логике, сколько на эмоциях и предубеждениях. Страх снижения рождаемости, особенно смешной на фоне историй Томаса Беати и Скотта Мура; страх «развращения» общества самим фактом существования третьего пола, вызывающий сомнения в пресловутых «нравственных устоях», которые так легко разрушаются; альтруистичный, на первый взгляд, страх за «этих людей», которые будут подвергаться гонениям и страдать — у таких сочувствующих хочется поинтересоваться, кто будет в числе первых гонителей, и встанут ли они на защиту «несчастных» или предпочтут избавить их от страданий превентивно.

Давайте представим, что по мановению волшебной палочки третий пол занял равноправное положение рядом с мужчинами и женщинами и всё общество изменилось соответственно. Насколько сильны будут перемены?

В паспортах, раз уж мы о них говорили, пол либо не указывается, либо стоит один из трёх вариантов. В медицинских картах отмечаются параметры тела и способность к деторождению. В общественных туалетах дверей либо три, либо одна «унисекс», как всё чаще оказывается сейчас на Западе. Браки заключаются по добровольному согласию между двумя взрослыми людьми. Угрожает ли эта картина крахом цивилизации?

С другой стороны, пока суд да дело, фактически «третий пол» уже выделился на Западе и в России в отдельную социальную группу, в которую входят те, кто принадлежит к меньшинству по признаку сексуальной ориентации и/или гендерной идентичности: ЛГБТ (лесбиянки, геи, бисексуалы и трансгендеры). На Западе к этой аббревиатуре иногда добавляют и другие идентичности, например А — асексуалы (и агендеры). Временами совершаются попытки договориться об общем названии, которое не было бы аббревиатурой; часто звучит вариант «квир», от английского queer — странный, чудной, иной. Им обозначают все сексуальные ориентации и гендерные идентичности, которые отличаются от традиционных. Выделилось даже научное направление — квир-исследования.

Группа эта не так велика, чтобы угрожать вытеснить мужчин и женщин, но и не так мала, чтобы её игнорировать. Полной и точной статистики нет, но, к примеру, по относительно недавним данным, 1 на 11 900 биологических мужчин и 1 на 30 000 биологических женщин совершают операции по перемене пола. Идентифицируются как гомосексуальные, по некоторым данным, около 1,5 % мужчин и около 1,2 % женщин, как бисексуальные — около 1,3 % мужчин и 1,7 % женщин. Даже по этим весьма примерным данным в переводе на реальные цифры речь идёт о миллионах людей.

Сейчас эти миллионы находятся в достаточно стеснённом положении, степень тяжести которого варьируется от страны к стране. В более цивилизованных странах, таких как Великобритания, у них есть практически все права и свободы; в менее цивилизованных, таких как Уганда, их жизни угрожает опасность только потому, что им довелось родиться «не такими». Россия находится где-то посередине: уголовное преследование отменили, базовые условия жизни предоставили, но тем не менее ЛГБТ остаются гражданами «второго класса», ограниченными в правах и подвергающимися дискриминации.

Впрочем, в этой статье не ставилось цели говорить о правах ЛГБТ как таковых. В основе их обсуждения всегда лежит концепция пола и гендера, и именно она стала предметом рассуждений. Я предлагаю читателям задуматься о том, насколько неоднозначны сами понятия пола и гендера в современном мире и насколько традиционные представления о них соответствуют реальности.