Грядет ли катастрофа российской космонавтики?

«Я знаю русский народ и не склонен преувеличивать его достоинства, но я убежден, я верю — этот народ может внести в духовную жизнь земли нечто своеобразное и глубокое, нечто важное для всех». Что имел в виду Максим Горький? Предчувствовал ли писатель, что однажды русский народ поднимется над планетой и поведет человечество в космос? Иногда мне кажется: горьковское «нечто» — это и есть запуск первого искусственного спутника Земли и полет Юрия Гагарина. Эти два величайших события в истории цивилизации разделяет ничтожное время — три с половиной года.

Каждый год в День космонавтики мы, по традиции, не только оглядываемся в прошлое, но и оцениваем сегодняшнее время, размышляем о будущем.

Что же отражается в зеркале современного космоса? Как мы в нем выглядим?

Подчас мне кажется, что мы попали в «королевство кривых зеркал», и совсем непонятно, то ли смеяться, увидев своё отражение в таких зеркалах, то ли плакать.

Что-то тесно на орбитах стало

Однажды я поинтересовался у академика Исаева, создавшего Центр по проблемам экологии и продуктивности лесов, почему он пользуется данными с французских и американских спутников, а не с наших.

Александр Сергеевич ответил лаконично:

— Съемки более качественные, да и цена их намного ниже…

Напомню, именно академик Исаев много лет добивался того, чтобы в стране была создана космическая служба леса. С ним соглашались, активно поддерживали, однако спутники по дистанционному зондированию Земли были запущены с наших космодромов и на наших ракетах, но созданы они были на Западе и в США.

Казалось бы, контроль лесов России — одна из основных забот правительства. И осуществить его не так уж сложно и дорого. По крайней мере, по сравнению с теми огромными материальными потерями, которые несет страна от процветающего браконьерства и стихийной вырубки лесов.

Четверть всех лесных богатств Земли находится в России. Даже по самым скромным подсчетам, ежегодно страна может получать более 100 миллиардов долларов от рационального их использования. Однако казна предпочитает доход в 20 раз меньше! Остальное идет в карманы так называемых бизнесменов, которые попросту уничтожают наши леса. Это одна из благоприятных зон криминального бизнеса. Все попытки власти хоть как-то избавиться от него тщетны, хотя уже есть примеры того, как с помощью космических аппаратов были точно установлены размеры хищений. Это помогло провести ряд рейдов по борьбе с преступниками. Но «показательная кампания по ликвидации коррупции» закончилась довольно быстро, и чиновникам «порекомендовали» больше не пользоваться космической информацией. Эта строка расходов из областных бюджетов исчезла, а вместе с ней и достоверная информация о коррупции.

Еще одна «криминальная область» — это рыболовство. Всё, что происходит в наших морях и на реках, иначе как чудовищным грабежом и назвать-то нельзя. К примеру, дельты Волги и Дона постепенно деградируют, начинают напоминать водную пустыню, где исчезают не только осетровые, но и вообще всё, что плавает. Береговая линия Каспия, принадлежащая России, превращена практически в мертвую зону, где властвуют браконьеры.

А масштабы грабежа рыбных богатств на Дальнем Востоке даже и представить невозможно! Браконьеры всего мира под флагами десятков государств хозяйничают в наших морях безнаказанно. Их доходы составляют десятки миллиардов долларов.

Можно ли навести порядок в рыболовстве? Как ни странно, особых проблем с этим нет. Достаточно запустить несколько космических аппаратов, которые дадут полную информацию о том, что происходит у нас в морях и на реках. Из космоса легко проследить за каждым судном, ведущим ловлю. Более того, не так сложно определить, где, когда и сколько выловлено рыбы, а также установить, куда она доставлена.

Вот только, насколько мне известно, никто не заинтересован в создании такой системы контроля, так как стихийный рынок рыбопродуктов выгоден всем — от браконьеров Охотского моря до московских чиновников, которые определяют и распределяют квоты на ловлю.

Иногда мне кажется, что постепенное свертывание программ, связанных с исследованием природных ресурсов из космоса, — это планомерное и продуманное решение тех самых коррупционеров, борьбу с которыми провозглашает власть. Лозунги звучат громко, но стоит только перейти к практике, как всё моментально рушится.

В советские времена нечто подобное тоже бывало. Помню, академик А.П. Александров засомневался, что в Средней Азии выращен небывалый урожай хлопка. За него предлагалось присудить Ленинскую премию. Президент Академии наук СССР распорядился провести съемку хлопковых полей из космоса. Вскоре это было сделано. И на заседании Совета Министров СССР Анатолий Петрович выложил эти фотографии. Оказалось, что было много неучтенных земель, на которых выращивался хлопок, потому-то и урожай получался небывалый. Поистине, могущество науки проявляется в разных сферах, если она востребована…

Уже несколько десятилетий разговоры о космонавтике начинаются с той пользы, которую она приносит землянам. И это справедливо! Действительно, сегодня на орбитах сотни искусственных спутников Земли, работающих по программе дистанционного зондирования нашей планеты.

Спутников много, но лишь единицы созданы в стране, которая открыла космическую эпоху человечества. И не следует предаваться иллюзиям. То, что Россия в числе лидеров в этой области, к сожалению, не соответствует действительности.

Сколько стоит кресло космонавта?

По Роскосмосу ходят слухи, что цена кресла в космическом корабле «Союз» будет повышена до 51 миллиона долларов. Мол, именно столько должны платить американцы, если хотят летать на Международную космическую станцию.

Как известно, на МКС летали и туристы. Поначалу они платили около десяти миллионов долларов, потом двадцать и, наконец, тридцать. Данные эти не были опубликованы, а потому за полную достоверность цифр не ручаюсь. Однако очевидно, что цена возрастает, ну совсем как коммунальные платежи. Впрочем, сравнение это не случайное. Всё, что происходит на Земле, отражается и на космических орбитах. Законы так называемого русского рынка везде одинаковы. По крайней мере, именно так их понимают наши так называемые менеджеры, которые пытаются превратить космонавтику в «бизнес».

На примере МКС это отчетливо видно. Идут разговоры о продлении работы станции еще на несколько лет. Естественно, возникают вопросы: а нужно ли это науке, технике, промышленности, выгодно ли эксплуатировать станцию, что она дала науке, какими открытиями МКС обогатила нас?

К сожалению, вразумительных ответов получить практически невозможно. Как и десять лет назад, звучат лишь одни обещания…

Создается впечатление, будто МКС существует ради самой себя: мол, это символ совместной работы специалистов разных стран. Символ, конечно, неплохо, но не слишком ли дорого он обходится России?! Да и нужны ли сегодня «политические символы»? МКС не оправдала надежд. Помню, на заре её возникновения среди ученых разных стран были проведены конкурсы на лучшие эксперименты на борту орбитального комплекса. Только в России их было отобрано более 500! Однако надежды ученых не оправдались: осуществлено всего несколько экспериментов. И лишь один из них, пожалуй, оценивается как «великолепный». Это совместная работа исследователей и космонавтов под руководством академика В.Е. Фортова, получившая название «плазменный кристалл». Эксперимент, безусловно, блестящий, но других-то нет!

Большая наука сегодня делается на искусственных спутниках Земли и межпланетных аппаратах, но не на МКС. Признавать подобное трудно, но необходимо, иначе путь в будущее окажется тупиковым.

В ближайшие годы мы будем выполнять транспортные операции по доставке экипажей на МКС. Казалось бы, это выгодно: мол, летать будут только «Союзы», так как от стартов «Шаттлов» американцы отказываются. Но на самом деле «выгода» — это топтание на месте. В США начинает создаваться новый корабль, точнее — принципиально новая транспортная система, и именно ей предстоит работать на орбитах в ХХI веке. А «Союзы» через несколько лет устареют… Их не спасет даже повышение цен за каждое кресло, которое будет устанавливаться в корабле…

И ситуация станет такой же, как нынче в автопроме. Случится это при такой политике в космической промышленности уже очень скоро, сроки измеряются не десятилетиями, а годами и даже месяцами. Примером тому, к сожалению, стал запуск долгожданного «Метеора-М».

Ежегодно в Институте космических исследований (ИКИ) РАН проходит конференция, посвященная дистанционному зондированию Земли. Последняя из них, в отличие от предыдущих, прошла «возвышенно», я бы сказал, даже празднично. А дело в том, что незадолго до ее начала был запущен спутник «Метеор-М», и это событие наконец-то подарило оптимизм нашим специалистам. Оказывается, это был запуск первого за много лет научного спутника. Специалисты ликовали так, будто вообще они осуществили первый такой пуск.

На трибуну поднимались руководители Роскосмоса, главный конструктор «Метеора-М», представители разных ведомств. Я вел подробную запись их выступлений. Вот некоторые выдержки из них:

«Слишком много у нас «пробелов» в космосе, они образовались в «лихие 90-е», да и сейчас финансирования явно недостаточно…

Наземная инфраструктура — система распространения данных — весьма несовершенна. Центры приема и обработки данных есть, но они разрозненные, так как принадлежат различным ведомствам и структурам. Каждый использует космос лишь «для себя». Сегодня гораздо выгоднее закупать информацию у зарубежных компаний...

Из космоса всё видно, в том числе и те «закрытые города» и «объекты», на которые лучше всего не смотреть… Но как их скрыть? Можно скрыть только от своего народа, но «чужие глаза» смотрят и смотрят…

Российская система является составной частью международной системы. Два яруса спутников — геостационарные и полярно-орбитальные.

Нам выделено место на геостационарной орбите. Там два спутника.

«Метеоры» должны работать в связке с американскими, китайскими и европейскими спутниками.

Что будет представлять собой группировка российских спутников к 2015 году, когда завершится Федеральная космическая программа России?

Это три спутника серии «Метеор». Первые два — чисто метеорологического назначения, а третий — океанографического. Два аппарата геостационарных — «Электра». И дополнительно разрабатывается система «Арктика».

Первый «Метеор» уже запущен. К 2012 году должны быть на орбите и остальные аппараты. График запусков «плотный».

Аппараты «Канопус» и «Ресурс» также работают по заданиям Гидрометцентра. Они ведут мониторинг чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера…»

На конференции в ИКИ о «Метеоре-М» рассказал генеральный конструктор Юрий Валерьевич Трифонов:

«Перерыв в нашей деятельности по метеорологии в космосе случился в конце 90-х годов. Из-за недостатка финансирования прекратил свое существование последний «Метеор», а аппарат «Ресурс», предназначенный в основном для охраны окружающей среды, так и не был запущен. Программу пришлось закрыть по ряду причин. Наша организация занималась такого рода аппаратами много лет, а потому, естественно, мы думали о будущем, о новом этапе развития нашей техники. Новое поколение «Метеоров» — это аппараты, которые решают задачи не только метеорологические, но и геофизические. На них устанавливается аппаратура для исследования окружающей среды, то есть речь идет о комплексном изучении планеты. С 2004 года началось нормальное финансирование программы. Так появился аппарат «Метеор-М». Он принципиально отличается от своих предшественников, прежде всего своей научно-информационной аппаратурой. Вместе со своим заказчиком Росгидрометом мы поставили на этот аппарат 9 комплексов радиолиний и информационных приборов, которые, по нашему мнению, соответствуют мировому уровню в этой области.

Наш аппарат «вписывается» в мировую систему прогнозирования погоды. Запущен первый спутник, но будет и второй, что позволит вести наблюдения за всем земным шаром.

Мы возвращаем то, что потеряли, — сказал в заключение конструктор. — У нас уже работала довольно эффективная система информации, был простой, но надежный наземный комплекс ее получения и обработки. К сожалению, сейчас приходится многое воссоздавать заново…»

И всё-таки в свой «оптимистический» доклад Ю.В. Трифонов добавил ложку дёгтя.

— К сожалению, — заметил он, — при создании аппарата в основном использовалась зарубежная элементная база, и не всегда удавалось найти всё, что необходимо…

Тем самым генеральный конструктор подчеркнул, что наша космическая индустрия попала в прямую зависимость от фирм Запада. Стоит им по тем или иным причинам «перекрыть» поставки нужной электроники, и космические орбиты станут для нас практически недостижимыми.

Бунт академика

«Космический бунт» начал директор Института геохимии и аналитической химии имени В.И. Вернадского академик Эрик Михайлович Галимов. Будь это кто-нибудь иной, а не руководитель столь именитого и знаменитого научного центра, где до сих пор хранится и изучается доставленный с Луны грунт и где рождались и рождаются все проекты по изучению планет, а также многое-многое другое, то его протесты можно было игнорировать. Так это, к сожалению, в наши дни случается слишком часто. Однако академик Галимов стоит у истоков космических программ России, и, пожалуй, лучше него никто не способен их оценивать честно и бескомпромиссно, а потому его мнение весомо. Плюс к этому — авторитет среди международной научной общественности, которая, безусловно, доверяет таким ученым, как Галимов, намного больше, чем всем нашим чиновникам. Что, впрочем, справедливо и верно.

Эрик Михайлович возвысил голос протеста против сложившегося положения в наших космических исследованиях, против тех ориентиров, которые навязываются ученым.

Академик говорит о трагедии космонавтики, которая разыгрывается на наших глазах, а власть этого не замечает или предпочитает не замечать.

Но сначала приведу доводы вице-президента РАН академика Н.П. Лавёрова:

«У нас неплохой научный задел. В частности, по изучению природных ресурсов. Очень важный проект по лесам ведет академик Исаев. Неплохо обстоят дела и с мониторингом Мирового океана. Вместе с американцами мы ведем большой комплекс исследований, в частности, по балансу углерода на планете. Хочу подчеркнуть, что многие катастрофические процессы, возникающие на Земле, могут контролироваться в постоянном режиме. Я имею в виду сели, оползни, воздействие ледников на природную среду… То, что случилось на Северном Кавказе, оказывается, вполне прогнозировалось, и только наше невнимание к подобным процессам привело к катастрофическим последствиям. Их вполне можно было избежать…

В последние годы возникли очень сложные проблемы с нашими крупнейшими водохранилищами на Волге. Происходит их заиливание, дно поднимается.

Цунами последних лет подсказывают нам, что нужно вести системные мониторинговые наблюдения. Речь идет об изучении структуры волн, возникающих при подземных толчках. Поскольку они распространяются в океане медленно, то у нас есть ресурс времени. Это пять-шесть часов. То есть времени вполне достаточно, чтобы принять необходимые меры по спасению людей. Но нужна система предупреждения, работающая быстро и эффективно.

Очень важно вести наблюдения вулканов. Причем не только в районах, хорошо нам известных, таких, как Камчатка. Сейчас мы установили постоянное наблюдение за Эльбрусом, который, оказывается, является действующим вулканом. Это колоссальная угроза, нависшая над Северным Кавказом. Мы видим сейчас не только то, что Эльбрус «подрастает», но и определяем те места, которые разогреваются. Ведутся постоянные тепловые съемки и с воздуха, и из космоса. Ежегодно возникают новые зоны аномального теплового поля. К сожалению, оно постоянное, что свидетельствует о возможности извержений. Причем довольно мощных. Магматическая масса поднимается вверх — мы это наблюдаем и фиксируем. Так что извержение Эльбруса вполне возможно, и к нему следует готовиться.

Мне не хотелось бы пугать общественность, но следует помнить, что на планете происходит много процессов, которые могут привести к катастрофам. А потому они нуждаются в постоянном мониторинге.

Мы способны довольно точно оценивать риски любых процессов, идущих на планете. Для этого у нас есть необходимый инструментарий. Комплексные наземные, авиационные и космические исследования позволяют лучше представить тот мир, в котором мы живем».

Но способны ли мы наблюдать этот мир «своими», а не «чужими» глазами? Ответ дан академиком Э.М. Галимовым.

Пожалуй, впервые в истории нашей науки увидела свет столь необычная монография, в которой развитие космических исследований в России анализируется не только с фактической, но и с нравственной стороны. Чтобы осуществить подобное, от ученого потребовались и знание сути дела, и личное участие в проектах, и высокая гражданская ответственность, помноженная на личное мужество.

Монография Галимова пронизана массой научных фактов, выстроенных в четкую систему, как и положено делать в каждой научной работе. Однако впервые данные исследований окрашены подлинной человеческой болью, страданиями и рухнувшими надеждами. Впрочем, размышлять о судьбах отечественной космонавтики, наверное, иначе нельзя, если мы считаем себя патриотами.

Уже само название монографии «Замыслы и просчеты» и подзаголовок «Двадцать лет бесплодных усилий» не только необычны, но и довольно точно отражают содержание. Неужели всё столь драматично?!

Уже предисловие не оставляет сомнений: «Это книга о том, как складывалась в последние 15—20 лет организация планетно-космических исследований в России. Несмотря на отдельные интересные идеи и частные достижения, деятельность эта была крайне непродуктивной. Мы оказались позади многих стран — за эти годы в России не было сделано ни одного запуска в сторону Луны и планет, в то время как США, европейские страны, Китай, Япония, Индия запустили десятки космических аппаратов и сделали крупные открытия в познании Солнечной системы».

Куда же ушли огромные средства, которые выделяются на космос? Почему мы оказались столь беспомощными и начали отставать практически от всех других стран, ведущих исследования вне Земли? Академик Галимов отвечает определенно: «Основные причины этого — некомпетентность и недостаточная гражданская ответственность», которые, по мнению ученого, характерны для всех сторон нашей жизни.

Подчас советское прошлое упрекают в том, что многие чисто научные идеи и проекты принимались «по политическим соображениям». Нынче этот упрек звучит смехотворно, потому что нет ни одного крупного эксперимента в космосе, который не согласовывался бы с… американцами. Звучит это невероятно: мол, как возможно полностью зависеть от своих главных конкурентов?! Однако судьба всех крупных проектов так или иначе зависела в минувшие 20 лет от того, что скажут за океаном.

Об истории создания и эксплуатации МКС я уже упоминал. Научные результаты столь эфемерны, что о них нечего и сказать, кроме общих слов, которые щедро изрекают чиновники всех мастей. Однако денег на МКС уходит немало, никакие туристы спасти ситуацию не могут.

Трагически сложилось и финансирование «Марса-96». На протяжении многих лет до 70 процентов всех средств, предназначенных на фундаментальные космические исследования, шли на этот проект. Академик Галимов относился к тем ученым, которые были убеждены, что работы по «Марсу-96» в начале 90-х годов следовало бы прекратить, так как средств тогда в бюджете попросту не было. Однако Россия была связана международными обязательствами, и партнеры требовали продолжения работ.

К сожалению, «Марс-96» погиб еще на околоземной орбите. Огромные средства моментально превратились в пыль.

Казалось бы, эта трагедия должна была подсказать, что нам не по силам осуществлять дорогостоящие проекты, делать аппараты, на борту которых было много научной аппаратуры и всевозможных служебных систем. Малейший сбой — и очень дорогой аппарат перечеркивал практически все комплексные исследования. По сути дела, наука отбрасывалась в прошлое.

Американцы, кстати, учли этот опыт. Надежность их межпланетных станций повысилась, так как они ограничивали число приборов. И результаты не замедлили сказаться: пока мы оплакивали погибший «Марс-96», они эффектно и результативно работали на Красной планете. А потом направили свои станции и к дальним планетам.

А что же мы?

Дальнейшие надежды были связаны с проектом «Спектры». Это астрофизические исследования. Работа шла трудно, так как и финансовые, и материальные возможности были ограничены. Но это не мешало создавать иллюзию «крупных достижений». В феврале 1997 года совместная российско-американская комиссия (она более известна как комиссия «Черномырдин—Гор») принимает новое соглашение о сотрудничестве в космосе. В документе, в частности, говорится о совместных проектах с очень красивыми названиями: «На Марс вместе», «Пламя», включая совместные наблюдения Солнца, «Лёд» — полет к Плутону…

Звучало всё прекрасно: «Обе стороны осознают важность осуществления в 2001 году полета на Марс, объединяющего полет российского марсохода, запускаемого ракетоносителем «Молния», и полет американского орбитального корабля, запускаемого ракетоносителем «Дельта»… Этот полет может стать предшественником совместного полета с заданием доставки на Землю образцов с поверхности Марса, который может быть проведен в конце следующего десятилетия. В этом полете российский марсоход мог бы использоваться для поиска и сбора образцов, которые затем будут доставлены на Землю…»

Неужели политики говорят о фантастических проектах?! Именно такое впечатление создается, когда читаешь этот вполне официальный документ.

И вот 13 лет прошло, а нет ни «Спектров», ни марсоходов, ни грунта с Красной планеты и с Фобоса, ни единого нашего старта к Луне…

Напомню, что между запуском первого искусственного спутника Земли и полетом первого человека в космос прошло всего четыре года! Кстати, столько же лет разделяют первый спутник и первый старт к Марсу, а первая межпланетная станция к Луне была направлена всего через два года от начала космической эры человечества!

26 марта 1998 года на общем собрании РАН академик Галимов в своем выступлении говорил:

«Когда в доме пожар, нет смысла метаться с криками «горим», не следует терять время и на проклятия в адрес виновных в поджоге, нет смысла иногда и гасить огонь, если нет достаточных для этого средств под руками. Рациональное поведение состоит в том, чтобы, оглядевшись вокруг, спасти самое ценное, отказавшись, может быть, с болью, от того, что спасти нельзя. Сделать этот трудный выбор, сделать его правильно — это главная задача, которая встала перед нами. Чему быть и чему не быть — вот в чем наш гамлетовский вопрос.

Я хотел бы сказать о конкретной ценности, которую обязательно надо спасти. Речь идет о нашей планетной космической программе. Когда-то она была гордостью нашей науки. Достижения в исследовании Луны, Венеры общеизвестны. Был накоплен уникальный опыт, которого нет ни у Японии, ни у Франции, ни у Германии, превосходящих нас во многих других отношениях. Но сейчас мы стоим перед угрозой разрушения и полного прекращения программы исследования Луны и планет».

Академик Галимов прекрасно понимал, что найдутся скептики, которые, подобно своим предшественникам, зададут известный вопрос: «А надо ли заигрывать с Луной?», — а потому он ответил им сразу же:

«Страны, которые овладеют технологиями, связанными с освоением Луны, несомненно, будут во главе прогресса в следующем веке.

Может быть, то, о чем я говорю, — несбыточные мечты, которые невозможно осуществить в условиях состояния нашей экономики? Нет, это не так. Напротив, планетные исследования наиболее экономичны.

Они могут быть осуществлены с использованием относительно дешевых ракет среднего класса.

Они опираются, как я уже отмечал, на уникальный опыт, имеющийся у нас в исследовании Луны и планет при помощи автоматических аппаратов, что, конечно, снижает необходимые затраты…

Поэтому я обращаюсь к высокому собранию с просьбой и предложением: «Давайте спасем эту ценность — нашу лунно-планетную программу».

Она многообещающа и перспективна в научном плане.

Она ориентирована на использование экономичных космических аппаратов нового поколения.

Она отвечает нашим национальным интересам и престижна.

И она нам по средствам!»

Нельзя сказать, что призыв академика Галимова не был услышан: коллеги по академии его поддержали, но все его предложения утонули в кабинетах чиновников. А наш «космический поезд» шел по накатанным рельсам, которые, к сожалению, вскоре завели в тупик.

Академик обращался к президенту страны. Тот внимательно прочел письмо и направил его тем же чиновникам. Состоялось обсуждение, а потом всё вернулось к тем же «научным призракам»: мол, надо выполнять свои международные обязательства и работать над проектами, которые уже названы.

Я часто размышляю о том, почему на заре космонавтики особое внимание уделялось как раз необычным проектам, Луне и планетам. А дело было в том, что в каждом ученом и конструкторе вместе с профессионализмом жила мечта. Мечта о дальних мирах, о непознанном и потаённом. И эта мечта звала на подвиги — научные, технические, человеческие. Именно такие люди вырвались в космос, осуществляли самое заветное, и это придавало им необычную мощь, которая и позволила победить земное тяготение.

Нужны ли эти качества чиновнику, озабоченному только добыванием денежных знаков?!

Всего лишь один факт, способный вызвать только удивление: в среднем мы производим два пуска в месяц, то есть намного больше, чем в других космических странах. Однако больше половины этих запусков — коммерческие: выполняем заказы иностранных фирм. Западные партнеры щедро оплачивают наши ракеты, которые выводят на орбиты в том числе и научные спутники. Уже несколько десятков из них ушли ввысь с наших космодромов, вот только российских среди них не было.

Свою монографию академик Э.М. Галимов завершает такими словами:

«Мне как человеку науки видна одна из причин, объясняющих частую неэффективность наших усилий. Это — некомпетентность, проявляющаяся на разных уровнях.

На уровне власти — это недооценка фундаментальной науки как наиболее надежного вложения капитала в будущее и неумение вести диалог с наукой. Навязывание науке приоритетов и ущербное финансирование.

На среднем, организационном уровне это — неэффективное использование имеющихся средств. Не на высоте оказалась и Академия наук. Здесь нужна умелая и ответственная организация работы. Ее не было.

На уровне исполнителей — это постепенная утрата должной квалификации. Всё это звенья одной цепи…»

Свою монографию академик Э.М. Галимов направил не только коллегам по Академии наук и друзьям, но и разного рода чиновникам, от которых зависит судьба отечественной космонавтики. Несколько экземпляров попало и в администрацию президента, и в аппарат премьер-министра. Интересно, не разучились ли там читать? Или уже обходятся просмотром новостей в Интернете?

Разговор на площади Келдыша

Чтобы быть уверенным в будущем, надо ценить прошлое и действовать в настоящем.

Казалось бы, аксиома сия очевидна и понятна каждому. Однако почему нас заставляют ценить лишь то, что выгодно власти и тем, кто стоит рядом с ней? Примеров тому множество.

Не буду называть фамилии, но мы уже стали возводить памятники и сооружать постаменты людям, чьи имена в истории призрачны и случайны. Полируются их биографии, наводится глянец на их поступки, а потом внушается из всех телевизоров, что именно такие персонажи достойны подражания и восхищения.

Отчизна славна настоящими героями, и их подвиги не нуждаются в комментариях. Вот только забывать о таких людях нельзя. Скоро полвека пройдет с того дня, как полетел Юрий Гагарин. В будущем году исполняется и 100 лет со дня рождения Мстислава Всеволодовича Келдыша…

В Москве одна из площадей носит его имя. Я спросил у молодых людей, которые встретились мне на этой площади (на ней находится и Институт космических исследований РАН), о Келдыше: мол, кем он был и что сделал?

Никто мне не ответил.

А когда я рассказал, что академик Келдыш — это теоретик космонавтики, трижды Герой Социалистического Труда, возглавлял Академию наук, и именно при нем наша наука занимала лидирующие позиции не только в космических исследованиях, но и в других отраслях, они искренне удивились.

Оправдывались тем, что о Келдыше в школьных учебниках ничего не говорится, да и на самой площади нет ничего такого, что рассказывало бы об этом человеке.

Наверное, они правы.

О Юрии Гагарине я спрашивать не стал. Расстраиваться не хотел…