Чернобыль-история, или сценарий современных катастроф?

Прошло 17 лет с тех пор, как персонал 4-го блока ЧАЭС сначала "просмотрел" начало неуправляемой цепной реакции в реакторе, а затем "задержался" с вводом аварийной защиты. В результате на ЧАЭС произошла самая крупная в мире ядерная авария, последствия которой расхлёбываются до сих пор. Но это была непосредственная, чисто техническая причина аварии, которая, как оказалась, явилась прямым следствием её главной причины, носившей уже не технический, а политический характер. Без неё Чернобыльская авария просто не состоялась бы. Но этого никак не замечают или не хотят замечать многие выходцы из Минэнерго, особенно из её номенклатуры.АЭС и реактор РБМК.

При принятии программы по развитию атомной энергетики в СССР в 60-е годы на уровне правительства и высших парторганов было принято решение о выдвижении в густонаселённые области АЭС, конструкция которых не предусматривала возведения над их реакторами сверхпрочного герметичного "колпака" или по научному "контаймента". Тип реактора при этом не играл большой роли. Такими "колпаками" в обязательном порядке оборудуются реакторы всех АЭС Запада, а теперь и Востока. Это требование там стало обязательным после того, как в 1961 г. по вине персонала взорвался один исследовательский реактор, а также из-за угроз терроризма, с которыми западные страны столкнулись примерно в это же время. Напомним, что в СССР в те годы ни первой, ни второй проблем не существовало и в помине.

Конечно, возведение таких "колпаков" примерно в полтора-два раза увеличивало стоимость строительства и, соответственно, электроэнергии. Зато оно кардинально решало сразу две важнейшие задачи безопасности. Во-первых, эти "колпаки" удерживали внутри себя все опасные радиоактивные вещества и не выпускали их наружу в случае случайного или преднамеренного взрыва реактора. А, во-вторых, физически защищали реактор от силовых внешних воздействий. Например, от атаки террористов, случайного падения тяжёлых самолётов, от взрывов обычных бомб, падения не очень крупных метеоритов и т.п. После возведения таких "колпаков" АЭС перестали быть "интересными" для террористов. Конечно, при ядерной войне никакой "колпак" реактор не спасал, но в этом случае его наличие уже не имело большого значения.

На Западе АЭС оснащали реакторами только водо-водяного типа. В СССР же было решено оснащать свои АЭС реакторами двух типов - водо-водяными (ВВЭР-1000) и уран-графитовыми (РБМК-1000). Этот последний тип реактора был выбран по ряду его преимуществ перед водо-водяными реакторами. Во-первых, в СССР к тому времени имелась готовая производственная база, был накоплен огромный опыт и полностью отработана технология по созданию уран-графитовых реакторов в атомной промышленности. Во-вторых, АЭС на реакторах типа РБМК, в принципе, могла иметь неограниченную мощность в одном блоке. При этом, естественно, усложнялось управление им. В-третьих, замена отработанного ядерного топлива на свежее могла проводиться без остановки реактора и, следовательно, без прекращения выработки электроэнергии. В конечном итоге эти и другие преимущества делали электроэнергию АЭС на реакторах типа РБМК примерно на одну треть дешевле, чем на реакторах типа ВВЭР, что делало их более привлекательными и с экономической точки зрения.

Но, как говорит старинная английская поговорка, "всякое преимущество имеет свои недостатки". Все вышеуказанные преимущества АЭС на реакторах типа РБМК-1000 делало их более сложными в эксплуатации, более чувствительными к соблюдению технологической культуры, а также предъявляли повышенные требования к уровню профессиональной подготовки эксплуатационного персонала, строгому соблюдению правил безопасной эксплуатации. Другими словами, они не допускали "вольного обращения". Последние требования становились главными, если строить такие АЭС в густонаселённых областях и без "колпаков".

Понимая это, группа руководителей Министерства среднего машиностроения, которую возглавлял заместитель министра, в своё время официально предложила развивать атомную энергетику по принципу атомных энергополисов. Другими словами, они предложили строить АЭС группами в малозаселённых местностях вместе с городками обслуживающего персонала, а выработанную электроэнергию подавать в густонаселённые районы по сверхвысоковольтным линиям передач. Такая организация атомной энергетики, подобная организации атомной промышленности, позволила бы обеспечить высокий профессионализм персонала, а в случае непредвиденной аварии потери государства и населения были бы минимальными.

Однако в дискуссиях на уровне правительства и высших партийных органов одержали верх оппоненты, аргументы которых опирались, в основном, на высокую безопасность реакторов АЭС и относительно более дорогую электроэнергию атомных энергополисов. И все АЭС стали строить без "колпаков" в густонаселённых районах, чтобы приблизить источник электроэнергии к потребителю и тем самым заметно удешевить её себестоимость. Это политическое решение не стало причиной Чернобыльской аварии, но оно обусловило её катастрофические последствия.Главная причина или "кадры решают всё"

Фундаментальной причиной, приведшей к Чернобыльской аварии, стало другое политическое решение. А именно, решение о передаче почти всех АЭС из ведения Министерства среднего машиностроения в ведение Министерства энергетики. Кто предложил это идиотское решение - неизвестно. Но в результате атомная энергетика целой страны оказалась, фактически, оторванной от своей сырьевой базы, производственной базы, кадровой базы, от накопленного десятилетиями производственного опыта работы на ядерно-опасных предприятиях, а руководство АЭС из рук профессионалов-атомщиков перешло в руки, по существу, случайных для атомной отрасли людей.

С тех пор вся наша атомная энергетика и начала дрейфовать к крупнейшей в мире ядерной аварии. На это прямо указывает хорошо известный атомщикам систематический рост числа аварий на АЭС, иногда с человеческими жертвами, не всегда связанными с переоблучением. Поэтому авария типа Чернобыльской рано или поздно случилась бы. Если не на ЧАЭС, так где-нибудь ещё.

Технология получения электроэнергии за счёт энергии ядер урана относится к числу технологий Hi-Tech, т.е. к числу "высоких технологий". Общеизвестно, что одной из основных составляющих таких технологий является высокая культура производства и, прежде всего, точное выполнение условий изготовления высокотехнологичного товара. В нашем случае - электроэнергии. Поэтому (кому-то это может показаться и обидным), атомная отрасль требует руководителей, как это говорится, "не от сохи", а обладающих довольно высоким уровнем интеллектуального развития, довольно высоким уровнем общей культуры, достаточно глубоких научных и практических знаний, прежде всего, в физике и технике атомных реакторов и немалого практического профессионального опыта работы с ними. Необходимость этого прямо отразилось в рекомендациях по подбору кадров на ядерно-опасные объекты: "Персонал нужно набирать из специалистов с университетским или инженерно-физическим образованием, имеющих знания в области ядерных процессов, радиационной физики, безопасности людей и окружающей среды". Точнее не скажешь.

Очевидно, что этим требованиям не соответствуют даже самые лучшие электроэнергетики на гидро- и тепловых электростанциях, так как у них объективно отсутствуют базовые знания, практический опыт работы и уровень культуры производства, необходимые для руководства в атомной энергетике, не говоря уж об атомной промышленности. Не секрет, что так называемые "ускоренные курсы по повышению квалификации" всего этого дать не могут, ибо дают только общие представления о работе в атомной отрасли и некую информацию о новинках в ней. Лезть же в атомные руководители, имея лишь такие общие представления, - это нонсенс.

"Кадры решают всё!" - эта крылатая фраза, сказанная в тридцатые годы "великим вождём мирового пролетариата", объективно отражает роль, как говорят в 90-е годы, "человеческого фактора" в любой сфере человеческой деятельности. И с этим трудно не согласится. Однако из неё автоматически следует, что невежественные "кадры решают всё"..... соответственно.

Ветераны-"ликвидаторы" рассказывали, что 29 апреля 1986 г., т.е. через три дня после Чернобыльской аварии, в Минэнерго висел "весьма интересный" приказ тогдашнего министра энергетики СССР А.И. Майорца. Согласно ему к 6 мая 1986 г. на ЧАЭС должны были запустить остановленные в связи с аварией первый, второй и третий блоки, а к 19 мая авария на 4-м блоке должна быть ликвидирована, а блок запущен в нормальную эксплуатацию. Это редкий случай, когда сам министр письменно и собственноручно расписался в своём невежестве.

В своё время часть сотрудников Минсредмаша вместе с АЭС перешла работать в Минэнерго. Однако там их приняли как "чужаков", которые для минэнерговской номенклатуры показались "слишком умными" и "слишком самостоятельными". Поэтому многие из них, не выдержав непрофессиональной по меркам атомной работы морально-психологической обстановки, стали проситься обратно, соглашаясь на меньшие должности, меньшую зарплату и меньшие почести. На что начальник отдела кадров Минсредмаша полушутя-полусерьёзно им отвечал: "Нам летуны не нужны".

Конечно, в Минэнерго обрадовались такому подарку. Это резко усиливало политическое влияние этого министерства в очень высоких кругах. А чисто по человечески это понять ещё легче. Ведь в те времена действительно было крайне престижно работать на АЭС, а ещё престижнее руководить ими. Зарплата по тем временам на АЭС была заметно выше, чем на ГЭС или ТЭС. Например, рядовые сотрудники на АЭС получали примерно 300 рублей, а более высокое начальство зарабатывало больше в зависимости от должности. Самую большую зарплату на АЭС получал, естественно, директор. Она составляла умопомрачительную для тех времён величину - 1100 - 1200 рублей! Чуть меньше, чем рядовой член Политбюро. В переводе на нынешние деньги это составит примерно 12 000 гривен! Такие зарплаты директорам ГЭС или ТЭС даже не снились.

И материальные блага в атомной энергетике сыпались на сотрудников более густо, чем в других отраслях, особенно в отношении обеспечения квартирами, путёвками, автомобилями, мебелью, дачами и т.д. Конечно, от такого изобилия разгорелись глаза минэнерговской номенклатуры. Не отдавать же всё это "чужакам". И Министерство энергетики вместо того, чтобы решать задачу заполнения штатов быстро строящихся АЭС профессионально подготовленными кадрами, начало расставлять на руководящие престижные и высокооплачиваемые должности АЭС "своих" людей - специалистов по турбинам, по пару, по водоподготовке, по электричеству, по механике и т.п.

Вот и случилось так, что Чернобыльская АЭС была единственной АЭС, на которой ни директор, ни главный инженер вообще не были специалистами-атомщиками. Рассказывают, что первый был хорошим специалистом по паровым турбогенераторам. Интересную характеристику ему даёт зам главного инженера: "Директор Брюханов... реакторов не знал, к культуре общения с ними не приучен. Да и потом ещё длительное время считал реактор куда проще турбины". Оно и понятно, турбогенераторы гудят, в них под воздействием пара высокого давления роторы крутятся с огромной скоростью, электрические и магнитные поля энергично взаимодействуют. Это впечатляет. А в реакторе ничего не крутится, только постоянно журчит вода, да управляющие стержни время от времени ходят туда-сюда и... никакого впечатления.

Рассказывают, что главный инженер попал на свою должность с должности начальника электроцеха. Как и директор, профессионального атомного образования и опыта работы он не имел, зато до поступления на ЧАЭС получил большой опыт работы по подключению коровников и свинарников к районным электросетям. Интересную характеристику ему даёт его сослуживец Игнатенко: "Были у него недостатки личного плана. Он всё время воображал себя директором. Стоило было Брюханову отлучиться, как он садился в его кабинете и руководил как директор. Зная эту черту, мы решили сделать его директором Хмельницкой АЭС". Этой фразой её автор невольно отразил всю суть кадровой политики Минэнерго - захотелось "своему человеку" быть директором АЭС, давайте назначим его директором. А соответствует ли он требованиям на эту должность по своим профессиональным качествам или нет - роли не играло. Главное, что он "свой", минэнерговский человек.

Заместитель главного инженера, отставной морской офицер, руководивший электротехническим экспериментом в трагическую ночь 26 апреля, примерно через 15 мин после взрыва, когда реактор уже ушёл в небытие, решительно потребовал от оперативного персонала подать воду в несуществующий реактор. Хотя двое стажёров, посланных им в разведку в центральный зал взглянуть на реактор (сам не пошёл!), уже принесли ему сообщение, что реактор разрушен, что крыши нет, что в центральном зале видно "ночное небо в отблесках пожара", что "крышка" реактора с искорёженными обрывками технологических каналов "сползла в реактор", а из него вырывается "какое-то свечение". А ведь он из этой тройки был самым образованным и профессионально подготовленным. Хороши были руководящие кадры на ЧАЭС!

Естественно, такое руководство и сотрудников подбирало "под себя". Вот и потекли работать на ЧАЭС бывшие лесники, рыбаки, агрономы, шахтёры и т.п., ставшие "специалистами" после окончания т.н. "ускоренных курсов повышения квалификации". В результате, как рассказывали ветераны ЧАЭС, к моменту аварии относительно приличный профессиональный уровень оставался только у оперативного персонала, т.е. у тех, кто был связан с управлением работой атомных реакторов на всех четырёх блоках. Но и они были морально "задавлены" своим не шибко культурным и профессионально некомпетентным начальством.

На ЧАЭС в те времена процветала семейственность и зажим всякой критики административными методами. Об этом и вообще о гнилой морально-психологической обстановке, царившей на ЧАЭС ещё до аварии, много писала журналист Л. Ковалевская. Приведём всего четыре отрывка из её материалов, и всё станет ясно.

"Господи, насколько люди честно работают на стройке (следующих блоков ЧАЭС - авт.), и насколько тяжёл моральный климат на станции. Будто ты пришёл занять чужое место. Карьеризм, борьба за место, за должность".

О руководстве ЧАЭС: "Рабочих призывают к труду честному и энтузиазму, а сами... унитазы себе забирают чешские из гостинницы. Ставят там свои, а себе несут эти...Ведь городок небольшой, и любой промах, любыое нравственное падение руководителя становится известно очень быстро. И всё это обсуждается, обсасывается, летят слухи, сплетни, тем более, что зажим критики шёл капитальный".

"Все друзья, знакомые. Если одного критикуют - все сразу кидаются его защищать, не разбираясь даже в сути".

О культуре производства:

"Представляешь, можно было увидеть человека, сидящего на щите управления. Там, где кнопочки, рычажки.

-Как это?...

-А вот так. Он взял и присел. Он может присесть на щит управления. Запросто".

Из-за недопустимо низкой для ядерно-опасного предприятия культуры производства "...работники станции предупреждали руководство страны о возможности серьёзной катастрофы. Всех, кто отважился на это, уволили". Это уже из материалов ветерана ЧАЭС Б. Рогожкина, работавшего в аварийную ночь начальником смены станции.

"Когда по материалам Припятского горотдела КГБ была представлена информация в ЦК Компартии Украины о серьёзных нарушениях, повлёкших утечку радиоактивных веществ до аварии 1986 года, инстанциями это было оценено как дезинформация, в результате чего оперработники получили взыскания". А это уже из недавно рассекреченного доклада, сделанного генералом СБУ Ю.В. Петровым на закрытой конференции в 1996 г.

По-моему, комментарии здесь излишни.

Ветераны рассказывали, что нравы на ЧАЭС отличались большими вольностями и этаким патриархально-деревенским всепрощенчеством, если не критикуешь дирекцию. Долгими зимними чернобыльскими вечерами автор наслушался много их рассказов на эту тему и поэтому никогда не будет удивлён, если когда-нибудь вдруг выяснится, что некоторые сотрудники ЧАЭС систематически приходили на работу под хмельком, да ещё и коллективно добавляли к этому во время вечерних и ночных смен, когда нет большого начальства. А некоторые, будучи на ночных сменах, вообще покидали свои рабочие места и уезжали на велосипедах в г. Припять на романтичные свидания к своим "дамам сердца".

И тут вспомнилось, что знакомые автора когда-то видели в Минэнерго "секретную" сводную справку о "пьяных инцидентах", т.е. о случаях пьянства или появления в пьяном виде на рабочих местах по всем АЭС министерства. И как вы думаете, какая АЭС стояла на первом месте?..... Наша родная Чернобыльская АЭС. Причём, лидировала она с заметным отрывом от остальных АЭС. А это весьма объективный показатель истинной морально-психологической обстановки, истинного уровня культуры производства и профессионального отношения к работе, царивших на ЧАЭС до аварии. А все эти факторы, как известно, напрямую определяются руководством, вольно или невольно.

То, что "на этой ЧАЭС творится какой-то бардак" автор услыхал первый раз на рубеже 70-80 годов от знакомых сотрудников киевского Института ядерных исследований, которые ездили туда для проведения облучательных работ. До этого они посещали разные атомные предприятия и имели возможность объективно сравнивать порядки там и здесь. Посмеявшись над конкретными примерами "бардака", мы тогда восприняли их просто как досадное недоразумение, так сказать, "болезнь роста", от которой вскоре наступит излечение.

Второй раз примерно о том же рассказали члены комиссии по расследованию Чернобыльской аварии, которые отмечали в своих скупых интервью "плохие знания у персонала физики реакторов" и их отношение к реактору, "как к какой-то кочегарке". И это говорилось в то время, когда их ещё сдерживала обстановка секретности и пропагандистские установки.

В своём юбилейном интервью патриарх атомной промышленности (27 октября 1999 г. ему исполнилось ровно 100 лет), один из ближайших сотрудников И.В. Курчатова, главный конструктор реактора РБМК Николай Антонович Доллежаль, уже не сдерживаемый пропагандистскими установками откровенно прокомментировал причину аварии: "...на Чернобыльской станции был ужасный персонал, мы безрезультатно писали во все инстанции, говорили о халатном режиме эксплуатации. В трагический день в ходе очередного эксперимента реактор загнали в режим кавитации. Потом зря тушили, зря сыпали песок - в результате над всем миром разнёсся радиоактивный аэрозоль".

Другой патриарх атомной отрасли Борис Васильевич Брохович, многолетний директор известного комбината "Маяк", производственник с более, чем 40-летним стажем, лауреат многочисленных государственных премий и наград за успехи в атомной работе, на основе своего производственного опыта говорит о том же: "Это (Чернобыльскую аварию - авт.) можно объяснить лишь безответственностью и непониманием опасности всем персоналом, начиная от министра ... до инженера управления".

Третий патриарх атомной отрасли, легендарный министр среднего машиностроения Ефим Павлович Славский после ознакомления с материалами расследования охарактеризовал причины Чернобыльской аварии в ещё более резкой форме: "Дурьё на месте, дурьё в министерстве". Атомщики-ветераны хорошо знают, что Ефим Павлович по характеру не был образцовым дипломатом и любил резать правду-матку прямо в глаза. Нередко в очень резкой форме.

Уж кто-кто, а эти патриархи знали и знают свойства уран-графитовых реакторов гораздо лучше, чем вся минэнерговская номенклатура вместе взятая, судя по выступлениям последних в СМИ.Выводы "компетентных органов"

Сразу после Чернобыльской аварии для расследования её обстоятельств и причин различными организациями было организовано пять комиссий и групп. Но мало известно, что сразу после Чернобыльской аварии для выяснения её причин работала ещё и шестая следственная группа, образованная "компетентными органами". Не привлекая к своей работе большого общественного внимания, она провела своё самостоятельное расследование обстоятельств и причин Чернобыльской аварии, опираясь на свои уникальные информационные возможности. По свежим следам в течение первых пяти дней были опрошены и проведены допросы 48 человек, а также сделаны фотокопии многих аварийных документов. В те времена, как известно, "компетентные органы" уважали даже бандиты, ну, а нормальные сотрудники ЧАЭС тем более не стали бы им врать. Поэтому выводы "органов" представляли чрезвычайный интерес для учёных.

Однако с этими выводами, шедшими под грифом "совершенно секретно", был ознакомлен очень узкий круг лиц. Лишь недавно СБУ решило рассекретить часть своих чернобыльских материалов, хранившихся в архивах. И хотя эти материалы официально уже не являются секретными, они по-прежнему остаются практически недоступными для широкого круга исследователей. Тем не менее, благодаря своей настойчивости и любезности генерала СБУ Ю. В. Петрова автору удалось с ними подробно познакомиться.

Оказалось, что предварительные выводы были сделаны уже к 4-му мая 1986 г., а окончательные к 11 мая того же года. Для краткости приведём только две цитаты из этих уникальных документов, непосредственно относящихся к теме данной статьи.

"...общей причиной аварии явилась низкая культура работников АЭС. Речь идёт не о квалификации, а о культуре работы, внутренней дисциплине и чувстве ответственности" (документ № 29 от 7 мая 1986 г).

"Взрыв произошёл вследствие ряда грубых нарушений правил работы, технологии и несоблюдения режима безопасности при работе реактора 4-го блока АЭС" (документ № 31 от 11 мая 1986 г).

Это был окончательный вывод "компетентных органов". Больше к этому вопросу они не возвращались.

Как видно, их вывод практически полностью совпадает с выводами этой статьи. Но есть "небольшая" разница. В Национальной академии наук Украины к ним пришли только через 15 лет после аварии, пробираясь сквозь густой туман дезинформации, а, бывало, и прямой сознательной лжи на атомную науку и её учёных со стороны заинтересованных лиц. А "компетентные органы" истинные причины Чернобыльской аварии окончательно установили всего за две недели.Главный урок

Теперь становится очевидным: то, что эта авария произошла именно на 4-м блоке - это, в общем-то, случайность. При таком кадровом обеспечении руководящего звена и таком "вольном" обращении с реакторами она могла произойти и на 3-м, и на 2-м, и на 1-м блоках. Именно поэтому автор не называет конкретных фамилий непосредственных участников этих трагических событий, которые стали естественным результатом непрофессиональной работы всей системы Минэнерго в области атомной энергетики. А по другому оно работать и не могло по выше рассмотренным причинам.

Конечно, решение о передаче АЭС в ведение Минэнерго подложило мину замедленного действия под все АЭС. Но факт, что такая запроектная авария случилась именно на Чернобыльской АЭС, в общем-то, закономерен. Именно на ней грубее всего нарушались основные принципы профессионализма в атомной работе. Поэтому не стоит отдельным ветеранам ЧАЭС обижаться на резкие оценки патриархов атомной отрасли. Они говорили об общей политике и общей обстановке в Минэнерго, а не о конкретных личностях. Конечно, и в Минэнерго работали достаточно грамотные атомщики, но их было там относительно мало, а, главное, не они определяли в нём погоду.

Да, выполнив профессионально безграмотные распоряжения своего руководства, формально юридически именно 5-я смена 4-го блока оказалась виноватой в "утере контроля за ядерно-опасным объектом", за что заплатила своими жизнями и здоровьем. Но если судить по существу дела и большому профессиональному счёту, то главной причиной, приведшей к Чернобыльской аварии, следует считать профессиональную некомпетентность руководства ЧАЭС и более высоких минэнерговских инстанций.

Атомная энергетика - это деликатный, высокотехнологичный инструмент получения электроэнергии и ядерно-опасное производство. Поэтому, если атомной энергетикой будут руководить на любом уровне не профессионально подготовленные специалисты-атомщики, а случайные, но "свои" для очередного руководящего невежды люди, то новые АЭС лучше не строить, а уже построенные закрыть. Ведь обществу неразумно рисковать сотнями миллиардов долларов ради получения общественной выгоды на сотни миллионов. И в этом видится первый и главный урок Чернобыльской аварии.