«Раствор чего-то – не ничто»

На минувшей неделе в СМИ можно было узнать «сенсационную» новость из мира науки: «ученые научились телепортировать ДНК». Соответствующим новостным поводом стали опыты, описанные в выложенной на сайте препринтов arXiv.org статье группы исследователей, возглавляемой Люком Монтанье.

Этот французский ученый, которому сейчас 78 лет, в 2008 году стал лауреатом Нобелевской премии в области медицины и физиологии за то, что выделил вирус ВИЧ и установил, что именно он вызывает СПИД у человека. Монтанье и его коллеги сообщали об открытии способности молекулы ДНК посылать слабые электромагнитные сигналы, на расстоянии создающие «отпечатки» этой ДНК на воде. По этим «отпечаткам» ферменты могли воспроизводить оригинальную молекулу ДНК. Журнал New Scientist подметил, что такое воспроизводство ДНК подпадает под определение термина «квантовая телепортация», который означает мгновенный перенос квантового состояния из одной точки пространства в другую, удаленную на большое расстояние (термин «квантовая телепортация» был предложен в 1993 году для отличия от термина «телепортация», употребляемого в научной фантастике и означающего мгновенное перемещение материального объекта из одной точки пространства в другую).

Однако многие СМИ оставили без внимания тот скепсис, с которым научное сообщество встретило работу Монтанье и его коллег.

Пока статья не опубликована в рецензируемом журнале, подробности экспериментов Монтанье остаются неизвестными, и приходится довольствоваться их кратким описанием.

Две смежные, но физически разделенные пробирки были помещены внутрь медной катушки и подвергнуты очень слабому низкочастотному (7 Герц) электромагнитному полю. В одной пробирке находился раствор с фрагментом ДНК длиной около ста оснований, а в другой пробирке находилась чистая вода. Спустя 16–18 часов оба образца были задействованы в полимеразной цепной реакции (ПЦР – экспериментальный метод молекулярной биологии, который позволяет добиться значительного увеличения малых концентраций определенных фрагментов ДНК в пробе). Монтанье и коллегам удалось восстановить генетический фрагмент не только из первой пробирки, но и из второй, где, по идее, была только одна вода. Таким образом, полагают авторы статьи, ДНК испускает электромагнитные волны, которые делают «отпечаток», способный стать шаблоном для производства ДНК.

При этом большая часть научного сообщества считает, что Монтанье и его коллеги допустили грубейшую ошибку и получили свой результат вследствие загрязнения пробирки.

Гэри Шустер из Технологического института штата Джорджия назвал работу Монтанье и его коллег «патологической наукой» (это словосочетание в середине XX века употребил лауреат Нобелевской премии, американский химик и физикохимик Ирвинг Ленгмюр, говоря про «науку о явлениях, которых на самом деле нет». Жаклин Бартон из Калифорнийского технологического института заявила, что Монтанье и его коллеги «привели не так много данных, чтобы можно было купиться на их объяснение». Химик-теоретик Джефф Реймерс из Университета Сиднея, наоборот, сказал, что, если результаты подтвердятся, эксперименты Монтанье станут «самыми значительными, проведенными за последние 90 лет» и «потребуют повторной оценки всех концептуальных основ современной химии».

Двадцать с лишним лет назад научное сообщество уже сталкивалось с подобными экспериментами, которые требовали повторной оценки.

В 1988 году в 333 номере журнала Nature была опубликована статья француза Жака Бенвениста с описанием экспериментов по возбуждению аллергического ответа белых клеток крови антителами после того, как раствор антител был разведён водой до такой степени, что в нём не должно было остаться ни одной действующей молекулы. Реакция то пропадала, то опять появлялась в сериях последующих разведений, и этот факт положил начало теории о «памяти воды». Статья сопровождалась комментарием главного редактора Nature Джона Мэддокса. Тот предостерег читателей от преждевременных суждений и привел несколько примеров нарушения известных законов физики и химии, которые неизбежны, если результаты Бенвениста верны. В дальнейшем Мэддокс организовал проверку экспериментов французского ученого и не смог получить такие же результаты. Зато теория Бенвениста о «памяти воды» стала основой для «открытий» многих деятелей лженауки, в том числе для японца Масару Эмото, главного героя скандального фильма «Великая тайна воды».

Кроме того, работы Бенвениста вдохновили многих гомеопатов, которые практикуют препараты, где присутствуют сверхвысокие разведения с индексом около 200C (как анаферон или оциллококцинум). Поясним, что индекс 1C означает разведение вещества в воде в соотношении 1/100, индекс 3C – 1/1000000, а индекс 40C означает разведение вещества в объемах порядка 1 молекула в объеме Вселенной.

Научное сообщество осудило Бенвениста. Он был уволен из своего института за то, что нанес ущерб репутации учреждения своими экспериментами. В 2004 году Бенвенист умер.

Работы Люка Монтанье об излучении молекул ДНК представляют собой нечто подобное работам Жана Бенвениста. Нет сомнений в том, что Нобелевский лауреат 2008 года ходит «на грани фола», но пока нарушения правил, действующих в научном сообществе, он не допустил. Свою работу на сайте ArXiv.org он опубликовал 23 декабря 2010 года. На следующий день в свет вышел новый номер журнала Science, в котором было опубликовано интервью Монтанье. В нем французский ученый высказался в поддержку Бенвениста, сказав, что тот «был отвергнут всеми, потому что смотрел далеко вперед», но «думал в основном правильно», и его проблема в том, что его результаты не были на 100 процентов воспроизводимыми». На вопрос, есть ли что-то хорошее в гомеопатии высоких разведений, Монтанье сказал, что не может ничего сообщить, но считает, что высокое разведение, раствор чего-то, какого-то вещества – «это не ничто». В качестве аргумента он привел результаты своих экспериментов, которые говорят о том, что некоторые последовательности ДНК бактерий могут индуцировать электромагнитные волны в водных разведениях 10^-18. Монтанье также отметил, что свои исследования излучения ДНК он проводит в Китае, где он получил соответствующее место и финансирование: «Я нахожусь на пенсии, и по французским законам мне нельзя работать в общественном институте. Кроме того, в Европе боятся этой темы. Мне сказали, что некоторые ученые воспроизвели результаты Бенвениста, но они боятся их публиковать».

Монтанье рассказал, что поначалу сам скептически смотрел на область своих нынешних исследований. «Но есть факты. Наши результаты легко воспроизводимы, и мы ждем подтверждения от других лабораторий, – уверен нобелевский лауреат. – Это не лженаука и не шарлатанство. Это реальные явления, которые заслуживают дальнейшего изучения».

Вполне можно допустить, что Монтанье «выжил из ума» (были и такие комментарии в адрес французского ученого), став последователем идей «памяти воды», деятелем гомеопатии сверхвысоких разведений и поклонником Бенвениста, называя его «новым Галилеем». Но если верить тому, что говорит француз в своем интервью, получается, что он реально знает, что делает, и делает это по всем правилам научного сообщества, то есть публикует статьи на сайте препринтов, отправляет их в рецензируемые журналы и готов к независимой экспертизе.

Этим он максимально ограждает себя от «гражданской казни», которую устроит ему научное сообщество в том случае, если его результаты не подтвердятся.

А в том, что так произойдет, сомневаться не приходится, и тому масса примеров помимо Бенвениста. Так сложилось, что ученый, который запятнал себя один раз неправильным результатом, получившим широкий резонанс, вряд ли получит возможность восстановить свою репутацию. Ведь сначала коллеги перестанут вести с ним научные беседы и станут посмеиваться над ним, потом ученого перестанут звать на конференции и перестанут публиковать его статьи, и затем ученого просто уволят из института, отстранив его от занятий наукой и заставив сменить профессию.

Конечно, есть известные примеры деятельности лжеученых и случаи, когда в их диалог с представителями науки вмешивалась третья сторона (как правило, государство), но, если рассматривать научное сообщество как замкнутую систему, оно порой может вынести суровый вердикт.

Например, венгерский медик Игнац Филипп Земмельвайс в середине XIX века предположил, что высокая смертность при родах в больнице намного превосходит смертность при домашних родах из-за того, что врачу зачастую приходится принимать роды, приходя на них из инфекционного и патологоанатомического отделений больницы. Обязав персонал больницы обеззараживать руки раствором хлорной извести, он добился падения смертности более чем в 7 раз. Но врачебное сообщество выступило против гипотезы Земмельвайса, даже несмотря на смерть немецкого врача Густава Михаэлиса, который, смеясь над теорией венгерского врача, все же решил проверить его предложение на практике и, обнаружив падение смертности, покончил с собой. Догадка Земмельвайса так и не получила признания при его жизни: он умер в психиатрической лечебнице, и, по иронии судьбы, причиной его смерти стала инфекция.

Другим печальным примером может послужить известный австрийский физик-теоретик, основатель статистической физики и молекулярно-кинетической теории Людвиг Больцман. Он покончил с собой в результате депрессии, вызванной тем, что его идеи статистической физики не нашли понимания в сообществе коллег.

Но есть и другие истории, когда научное сообщество сталкивалось с результатами сознательно грязной работы.

Например, молодой специалист из исследовательской лаборатории фирмы «Белл» Хендрик Шона в конце XX – начале XI веков несколько лет фабриковал данные и публиковал их вместе со старшими коллегами в Nature и Science. Или же корейский специалист по стволовым клеткам Хван У Сук, утверждавший, что клонировал собаку, а также получил клонированные стволовые клетки. Оказалось, что стволовые клетки – фотомонтаж, а деньги, выделенные на исследования, Хван положил себе в карман. Когда обман раскрылся, все его статьи, в том числе в Science и Nature, были отозваны, а за мошенничество он был лишен профессорского звания и провел два года в тюрьме.

Консервативность позиции научного сообщества может привести к печальным для ученых последствиям, подобным тем, что описаны выше, или вызвать серьезную задержку в признании их результатов.

Но такая позиция верна, потому что она позволяет отделить от науки огромное количество окружающих ее деятелей лженауки и научных мошенников.

Именно за счет такой позиции научное сообщество рано или поздно выяснит, были ли у Жака Бенвениста результаты, требующие пересмотра ряда принятых в современной науке законов, и есть ли такие результаты у Монтанье.