Антарктический Китеж

Выходы на лодке в бухту Ардли два раза в месяц стали привычным делом. Мы исправно отбирали пробы планктона и воды, однако с организацией планктонной «самодеятельности» возникли проблемы.

Выход в море – это целое событие. Надо дождаться, когда у нашего рулевого случится выходной, да еще чтоб с погодой повезло, затем столкнуть станционным уазиком трейлер с лодкой в воду, а по окончании работ втроем погрузить её обратно. А для того, чтобы поставить адекватный эксперимент, например, по дыханию зоопланктона, необходимо выйти в море минимум два раза. Надо аккуратно отловить маленьких прозрачных рачков, тут же рассадить их штук по десять по склянкам с профильтрованной водой и отправить склянки в море на сутки на ту глубину, с которой рачки были подняты. Да еще чтобы подопечные не перегрелись, были одного вида и размера. Всё это требовало четких, слаженных действий. Чтобы попусту не тревожить коллег, решено было «потренироваться на кошечках».

Совсем рядом с нашей станцией, в пятистах метрах, расположено большое пресное озеро Китеж. Озеро – главный источник питьевой воды для нас и чилийцев. Вода из озера раз в три дня закачивается в баки, расположенные в каждом доме. Пить её можно без всякой обработки. Но самое замечательно в этой воде другое: набрав её в бутылку, обязательно обнаружишь пару-тройку крупных, длиной до двух миллиметров, ярко-красных рачков по имени бокелля (Calanoida, Pseudoboeckella poppei). Говорят, чай с таким «мясом» только вкуснее.

Меня же бокелля заинтересовала совсем с другой стороны. Китеж отличается от большинства озер более теплых широт тем, что ничего крупнее этих ракообразных в нем не обитает, в отсутствие всяких хищников количество рачков огромно, в некоторых местах вода озера заметно красноватого оттенка.

Озеро с единственным видом ракообразных – естественная модель «идеального озерного планктона» с поправкой на суровый климат.

К тому же с крупной по меркам зоопланктона красной бокеллей оказалось очень удобно работать. Никаких проблем не составляло отловить пипеткой под бинокуляром с пяток одинаковых рачков. Бокелля оказалась очень неприхотлива в содержании, и очень быстро я обзавелся целым зоопарком. В общении с бокеллей был еще один приятный момент: когда за окном завывает ветер и метет майская пурга, ты всегда обеспечен свежими «добровольцами» прямо из-под крана: рачок прекрасно себя чувствовал и даже размножался прямо в водяном баке.

Вообще, что находимся мы не где-нибудь, а в Антарктике, в этом году все ощутили очень рано: с середины апреля земля окончательно покрылась снегом, а наш последний выход на лодке в море состоялся в конце месяца. Однажды рано утром команду «лодочников» поднял звонок начальника – в бухту Ардли зашел американский ледокол N.G. Palmer. Нам предстояло нанести американцам короткий дружеский визит. В Пунта-Аренасе фирма, помогающая снабжать нашу станцию, погрузила на борт ледокола топливный насос для нашего генератора, доставленный в Чили из России. И вот теперь американцы передадут его нам.

Спросонья дольше, чем обычно, возимся со спуском лодки и получаем заслуженный нагоняй от начальника: американцы ждут нас уже пару часов. Наконец маленький желтый «зодиак» поскакал навстречу красной громадине. По штормтрапу на борт ледокола поднялся наш океанолог – пообщаться, сверху же нам досталась долгожданная запчасть и сумка яблок – привет от кока.

Чем-то происходившее напоминало встречу европейцев и туземцев. Во всяком случае, из нашей «пироги» ледокол казался действительно чужим и огромным, а сверху наши небритые лица с любопытством разглядывала добрая половина команды.

Между тем на судне помощником капитана работал наш соотечественник. Через него по радио начальник станции пригласил команду ледокола в гости на станцию и в храм. Однако в научной программе американцев походы в гости, видимо, не значились. На шельфе острова американские ученые занимались глубоководным бурением и геофизической разведкой. По словам помощника капитана, у женщины – начальника экспедиции было «семь пятниц на неделе». Действительно, в нашу бухту Palmer заходил работать за неделю раза три, но на сушу так никто и не выбрался.

Ледокол Palmer помимо научных работ занимается снабжением расположенной неподалеку от нас американской станции Palmer. Изначально же Натаниэлем Палмером звали одного из первых переселенцев, прибывших в Северную Америку из Англии.

Вскоре после визита ледокола в морских работах на станции приключился долгий перерыв. Сильнейший юго-восточный ветер забил нашу бухту плавающими льдинами – пришлось ждать конца июня, пока лед окончательно встанет. Кстати, в прошлом году «купальный сезон» окончился в бухте на два месяца позже. Вот тебе и регулярный мониторинг глобального потепления! На другой стороне бухты коллега Джунгхо на большом черном «зодиаке» бесстрашно продолжал работу среди льдов еще месяц – корейские «зодиаки» более толстокожие, чем наш, да и льдин у другого берега оказалось меньше.

Так что всё внимание теперь доставалось пресноводным друзьям. Основной задачей для меня стало измерение стандартного обмена веществ рачка бокелли в зависимости от его веса и температуры воды. Проводимые с рачками опыты легко объяснить на таком примере: представьте, что вас с двумя коллегами на сутки заперли в герметичной комнате площадью пятьдесят квадратных метров с потолком высотой четыре метра, а потом по изменению концентрации кислорода вычислили, сколько энергии вы израсходовали на дыхание и деятельность. В похожих условиях оказывались и мои подопечные, с той лишь разницей, что вместо комнаты их запирали в 120-грамовой склянке с профильтрованной водой.

Обычно исследователей-гидробиологов интересует три вида обмена – общий, стандартный и основной. Общий обмен включает расходы энергии при активной деятельности (походы на работу и в спортзал), стандартный - когда деятельность ведётся, но не слишком активно, а основной обмен – это если под наркозом в багажнике… Впрочем, я увлекся. Меня интересовал стандартный обмен. Что дают измерения обмена? Они позволяют в общих чертах установить, сколько энергии (или пищи) требуется особи или популяции рачков в день или в год, и даже прикинуть, насколько при этом рачки вырастут.

Конечно, поначалу эксперименты проходили совсем не гладко – было трудно соблюсти постоянную температуру воды, к тому же на пятой серии неудачных опытов выяснилось, что антибиотики, добавляемые в воду (чтобы в склянке не «надышали» бактерии, которые так или иначе попадут в сосуд), являются сильными восстановителями и для определения кислорода по стандартному методу Винклера не подходят. После этого бактериям пришлось выделить отдельную склянку – «холостую пробу». По мере работы с бокеллей становилось ясно, что же еще в условиях моей лаборатории можно измерить.

Например, оказалось возможным точнее установить, сколько еды требуется рачку в день при определенной температуре. Для этого под настольной лампой в бутылке я организовал питомник зеленых одноклеточных водорослей и накормил ими рачка в чашке Петри. Известно, что большинство рачков копепод усваивают растительную пищу примерно одинаково, значит, измерив массу того, что бокелля не переварила, можно узнать, сколько она съела. А если провести такие опыты с рачками разного возраста, можно вычислить, сколько пищи нужно бокелле в озере Китеж. И главное, чтобы получить мало-мальски значимый результат, любой эксперимент необходимо повторить минимум тридцать раз. В общем, даже в межсезонье интересная работа по специальности на станции нашлась.

С приближением середины зимы за бортом становилось всё темнее и прохладнее. Наша станция расположена севернее полярного круга, и настоящей полярной ночи здесь не бывает, однако зимний короткий пасмурный день тоже нагоняет легкую тоску.

И хорошо, что в такое время случаются дни рождения сотрудников нашей или соседних станций. День рождения на станции – это тоже своего рода маленький ритуал. С утра именинника на камбузе встречает на стене большая поздравительная открытка с портретом. Записным портретистом у нас оказался батюшка. К вечеру повар накрывает праздничный стол, печет торт – в этом равных ему нет. За ужином начальник станции торжественно вручает виновнику торжества подарки – нашивки с нашей символикой, шерстяные носки, зубную пасту. Очень, кстати, нужные на зимовке вещи. Еще одной традицией является запрет на фотосъемку после третьего тоста – дабы никого не смутить ненароком. Ведь, как гласит местная поговорка: «Нас, полярников, обидеть легко!»

Поскольку чилийских станции на острове «три в одной», значит, и праздники у каждой станции свои. С интервалом в месяц в спортзале отпраздновали торжественные даты основания своих войск летчики и моряки. Снова на празднованиях собрались сотрудники окрестных станций – правда, в этот раз дело обошлось без массовых танцев и песен. Но главное в праздниках сохранилось – большинство детишек острова остались зимовать со своими родителями. А на устроенном моряками конкурсе художественной пейзажной фотографии наш океанолог даже занял призовое место. Вот так.

В следующий раз сходим на короткую экскурсию по станции и познакомимся с Захаром Силычем. А еще узнаем, сколько калорий содержится в одном кристаллике сахара.