Наука массового поражения

Изобретая динамит, Альфред Нобель лишь хотел облегчить тяжелейший труд горнорабочих. Он не мог и предположить страшных разрушительных последствий своего изобретения. И нередко ученые, направляющие свои усилия на помощь людям, создают очередной «танк», а на современном уровне развития технологий оружие, ставшее вольным или невольным результатом таких разработок, может нести воистину страшные беды: последствия применения динамита и даже трагедия в Хиросиме перед ними просто меркнут.

История химического оружия началась не вчера. Сначала его разработчики ставили своей целью просто убивать людей, причем, как показывает история Первой мировой войны, добились в этом серьезного успеха. Но чем дальше – тем больше становилось понятно, что убивать можно более простыми и массовыми способами.

Химическое, биохимическое и биологическое оружие представляют собой куда более тонкий, эффективный и страшный инструмент, особенно в условиях использования веществ, действие которых еще как следует не изучено.

В своей статье в Nature Малькольм Дандо, исследователь центра биоэтики университета Брэдфорда, рассматривает влияние развития науки на создание оружия массового уничтожения. Работа начинается с напоминания о теракте на спектакле «Норд-Ост» в 2002 году. Тогда при штурме здания в зале, где держали заложников, было распылено усыпляющее химическое вещество (предположительно, фентанил, но точные данные не обнародованы до сих пор). В результате воздействия этого вещества около ста человек погибли, а оправданность такого шага до сих пор находится под большим вопросом.

Автор статьи в Nature уверен: применение новейшего химического оружия должно быть строго ограничено не только в ходе военных операций, но и при использовании его государственными спецслужбами.

В пример он приводит тот же «Норд-Ост»: первоначально химическое воздействие оправдывали тем, что это наиболее бескровный и гуманный способ освободить людей. В этом случае есть возможность сохранить жизнь и преступникам – для допроса и суда. Однако на деле получилось совсем по-другому – все террористы были убиты. Американские военные, которые использовали слезоточивый CS газ во Вьетнаме, отнюдь не сохраняли жизни своим противникам: просто ослепленных было легче убивать. В обоих случаях не смертельное химическое оружие просто открыло дорогу и облегчило работу оружия обычного.

Однако на данный момент нормативных документов, регулирующих подобные ситуации, просто нет. Текущие международные соглашения по этому вопросу – Конвенция о химическом оружии и Конвенция о биологическом и токсическом оружии – очевидно устарели, так как

научные разработки веществ, воздействующих на людей тем или иным образом, за это время продвинулись далеко вперед и спектр биохимического оружия теперь очень широк.

Простым примером такого оружия являются возбудители болезни. Не так давно мир потрясали известия о рассылаемом по почте белом порошке – спорах сибирской язвы. Правда, разносчики болезней, которые используются в военных целях, должны либо иметь очень устойчивые и не разрушающиеся со временем споры (как у сибирской язвы), либо обладать способностью очень легко передаваться от человека к человеку (как оспа или легочная чума). Кроме того, против такого оружия можно бороться антибиотиками, хотя на данном этапе возможна разработка генетически модифицированных возбудителей болезни, устойчивых к известным лекарствам.

Однако современная наука уже не занимается такими «простыми» вещами, как массовые убийства или усыпления. Как отмечает Дандо, в исследованиях в этой области произошел сдвиг парадигмы.

При текущем уровне развития физиологии, биохимии и генетики можно разрабатывать реагенты, воздействующие на конкретный внутренний орган или биологическую систему человека на молекулярном уровне.

Существует и активно разрабатывается ряд препаратов (валиум и его новые аналоги, состав которых не разглашается), введение которых человеку вызывает резкое падение агрессивности. Некоторые компании уже рекламируют коммерчески доступный окситоцин, вызывающий в человеке внезапный взрыв доверия к собеседнику. Существуют вещества, введение которых вызывает у человека ступор: становится трудно говорить, ухудшается координация движений, мыслительные процессы замедляются. Даже известные и успешно применяемые в медицинских целях анестетики и успокоительные в больших дозах или при воздействии на здорового человека, не нуждающегося в лечении, могут стать оружием. Хотя эффективность таких доступных препаратов вызывает сомнения, такие исследования открывают путь для создания механизмов манипуляции эмоциями людей в военных целях.

Созданию такого оружия способствует и сдвиг в идеологии военных операций последнего времени.

Масштабные бои и сражения с большим количеством тяжелой техники уступают место гражданским войнам и мелким стычкам в стиле партизанских операций (вспомним Боснию, Ирак и Афганистан). В таких условиях оружие массового уничтожения неэффективно, нужно оружие массового успокоения и подавления воли (у вас не возникает ассоциаций со Стругацкими и их «Обитаемым островом» с его «воспитательным» излучением?).

Ситуация усугубляется тем, что граница между «лечить» и «калечить» в данном контексте очень тонка. Лекарство можно выдавать за оружие, а оружие за лекарство, как в ситуации с ядерной программой Ирана, когда спор о том, носит ли она мирный или военный характер, фактически неразрешим на данном этапе – пока мы не увидим результата.

Текущая динамика развития инструментов управления сознанием весьма тревожна, несмотря на то что большая часть исследований в этой области не предается огласке.

В заключении своей работе в Nature автор цитирует слова из заявления Ассоциации медиков Великобритании: «Если мы продолжим бездействовать и использование биохимического оружия не будет жестко регламентировано, мы вступим на скользкий путь, в конце которого – милитаризация биологии и намеренная манипуляция эмоциями, памятью, иммунными реакциями и даже репродуктивными способностями людей».

Трудно с этим не согласиться...