Корейская водка и чилийские танцы

Одновременно со своим днем рождения станция «Беллинсгаузен» отметила официальное начало Международного полярного года. Пожалуй, на зимовке это эпохальное событие сказалось не сильно, работа здесь идет своим чередом. Однако именно гидробиологические исследования здесь непосредственно связаны с Полярным годом. Наш мониторинг зоопланктона - часть международного проекта «Кликопен». Цель проекта – выяснить, как влияет таяние ледников на морской прибрежный зоопланктон. Кстати, таяние льда – одна из причин богатства морской жизни в этих водах. А морское богатство всегда начинается с самых маленьких – фито- и зоопланктона.

На дне рождения станции познакомился со своим единственным коллегой в этой части острова – корейцем Джунгхо Хонгом. Джунгхо отслужил два с половиной года в армии, закончил четыре курса университета, выиграл конкурс у своей сотрудницы (женщины вообще очень редко зимуют) и отправился сюда на год изучать придонных ракообразных и продукцию фитопланктона. Всегда приятно, что совсем недалеко от тебя работают единомышленники!

После дня рождения жизнь постепенно приобрела устойчивость: ежедневные походы на камбуз, игра в волейбол в чилийском спортзале, субботняя баня, дежурства по камбузу перестали казаться событиями и стали просто распорядком жизни. Недели также стали похожи одна на другую. Очень быстро у сотрудников станции появилось то самое чувство ненавязчивой доброжелательности, которое и позволяет прожить вместе очень долго.

Если ты можешь не мозолить чей-то глаз – не мозоль! Очень просто!

Самым же главным на этом «дне сурка» для нас стала ежедневная работа. Четверо механиков по очереди несут круглосуточную вахту у генераторов – нашего сердца, метеоролог четыре раза в сутки отправляется на площадку, полученные данные посылает на большую землю, океанолог обрабатывает спутниковые снимки погоды, повар днюет и ночует на камбузе – вкусно кормит нашу ораву, на горке свою вахту в храме несут отцы. Начальник станции, похоже, вообще делает всё сразу. А моё место – у бюретки и за микроскопом. Или в море. Однако, будь всё только так, станция не заработала бы почетного звания проходного двора!

Через две с половиной недели после нас гостей принимала чилийская сторона. Из более чем пятидесяти сотрудников больше всего на станции «Фрей» зимует летчиков, аэродром – это очень серьезно. Поэтому 77-летие чилийских ВВС превратилось в фестиваль для всех окрестных станций. Ребята всерьез подготовились к событию, и нас попросили принять участие в шоу.

Неделю на нашей станции кипели жаркие споры. В итоге решили и спеть, и сплясать.

Тем временем в большом спортзале дней десять заправлял чилийский доктор. Поэтому прибывших гостей встречала сцена, микрофоны, флаги всех станций, настоящий конферансье. Чилийцы решили устроить конкурс и отправили начальников станций в жюри – присуждать кубок за лучший номер.

После официальной части – поднятия флага, пения гимна, речей и вручения наград – начался конкурс. Первыми на сцене появились корейцы – молодой корейский доктор задорно спел что-то из Рики Мартина. В это время коллега Джунгхо в огромном синем парике успешно выполнял роль подтанцовки. Китайский механик здорово исполнил очень патриотическую песню на китайском. И вот на сцене появились наши в бумажных заячьих ушах. «Песня про зайцев», – объявили мы публике. Последний припев вместе с нами исполнял уже весь зал! Полный восторг, пусть даже не понятно ни слова из этой русской песни, латиноамериканцы вообще очень ритмичны, схватывают на лету.

Затем за кулисами раздались барабаны, и на сцене появился чуть ли не весь коллектив уругвайской станции, разодетый и раскрашенный в пух и прах, каждый третий – с тамтамом! В этот раз уже мы не поняли не слова. Но, судя по тому, что вскоре к актерам присоединилась половина публики, номер всем очень понравился. И после этого чилийцы показали свое секретное оружие: на сцене появился настоящий, как сейчас говорят, «гёрлз-бэнд», составленный из трех старшеклассниц местной школы. И они здорово спели сразу две песни под электрогитары. Судьба кубка сразу прояснилась.

Конечно, на этом шоу не закончилось – чилийцы во всю жарили на гитарах и барабанах, корейцы разыграли на сцене традиционную корейскую свадьбу, мы ответили матросским танцем «Яблочко»… И во всем этом запросто участвовали самые молодые зрители, некоторым даже было проще ползать, чем ходить! Вообще, отношение к детям у чилийцев здесь очень благостное – самым младшим позволяется гонять на трех колесах и разгуливать прямо между ног пап, которым начальник, например, вручает государственные награды.

В общем, надолго всем тот вечер запомнился. А вскоре я отправился «за границу».

От Николая в наследство мне досталось одно незавершенное дело. Оно и привело меня на корейскую станцию. Пробы солености воды обрабатываются на специальном приборе – кондуктометре. Совершенно случайно наш прибор не подходил для измерения солености морской воды. Проб за последние полгода накопилось изрядно, а ближайший кондуктометр проживал на корейской станции. Два коротких разговора начальников станций – и в свой очередной визит корейцы привезли в зодиаках лишний непромоканец – поехали! В качестве подарка везу два диска, набитых статьями об антарктическом зоопланктоне, ведь информацией так легко делиться.

«Король Сейджонг» – одна из самых молодых станций на острове, в этом году корейская программа в Антарктике отметила 20-летие. Традиционно у корейцев лучше всех с оборудованием и транспортом. Зодиаки из воды, например, вытаскивает на берег стрела экскаватора (однако бедняги лишены удовольствия нащупывать опоры лодочного трейлера, стоя по грудь в воде). Каждая станция, на мой взгляд, замечательно похожа на страну, которой она принадлежит. Корейская станция собралась на небольшом склоне, все строения рядом. Даже время в Корее своё. Остальной полуостров живет по времени Нью-Йорка, а корейцы на зиму часы не переводят.

«Вот твоя комната», – сказал Джунгхо. Два на три метра, вверх два с половиной, в окошко не выбраться. Зато всегда тепло. Рядом с огнетушителем на стене висит «пожарный» фонарик. Проверил – работает. Странно! «Ужина сегодня не будет. Будет барбекю-пати. Присоединяйся!» Большой открытый ангар, на полу разложен костер. На костре кипит корейский суп (сваренный, похоже, только из красного перца), рядом баранина на мангале, вокруг греются все 17 сотрудников станции. Самый старший, механик, протягивает мне большой кусок баранины и стакан соджо. «Он старше тебя, он тебя угощает. Это большая честь, ты должен всё съесть и выпить», – заявляет коллега. Вообще-то, английский дается Джунгхо с трудом, но, кроме начальника, он единственный, кто в состоянии объяснить ритуал. Ну что ж! За русско-корейскую дружбу!

Если вы хотите приготовить дома традиционный корейский напиток – нет ничего проще. Возьмите водку и разбавьте в два раза.

Когда мероприятие подошло к концу, в ангаре оставалось еще изрядное количество еды и питья для продолжения банкета – по русским меркам. Однако корейцы решили продолжить по-своему – взяли штурмом грузовик и отправились заниматься спортом (спортзал у корейцев стоит на отшибе). Любимая игра на станции – гибрид волейбола, футбола и большого тенниса. Играют ногами через теннисную сетку. Уже совсем стемнело, когда раздетая по пояс проигравшая команда побежала обратно на станцию – победителей с почетом загрузили в кузов.

Утро началось с погружения в корейскую кухню. Главное, что я усвоил за время визита, – не забыть положить себе побольше пресного фиолетового риса. Всего остального – поменьше. Съедобная зеленая бумага из водорослей, мидии с душком в красном перце и обязательная кимчи (квашеная пекинская капуста с перцем и чесноком) – самые обычные блюда на станции. Как же всё это далеко от «русско-корейской» морковки! Ну а корейский суп так и остался для меня недостижимым пределом. Наверное, нужны годы тренировок.

После наконец началась работа. В большую биологическую лабораторию приятно заглянуть: летом на станции проводится много работ по морской микробиологии, на оборудовании корейцы не экономят. Зимой здесь хозяйничает только Джунгхо – каждый день определяет концентрацию хлорофилла в воде, отбирает пробы фитопланктона, разводит придонных рачков – гарпактикоид. Эти рачки – представители мейобентоса, мельчайших организмов, населяющих дно, – очень слабо изучены в водах Антарктики. Быстро определив соленость в моих пробах, отправляемся на зодиаке добывать мейобентос. В заливе много битого льда – ближайший язык ледника активно уходит в море. Среди льдин мелькают спины и раздается фырканье двух малых полосатиков – киты кормятся крилем, его в это время здесь очень много.

На льдинах побольше нежатся тюлени. До большого черного зодиака им нет никакого дела.

Небольшая стальная трубка приносит десятисантиметровую колонку ила: Джунгхо интересует верхние два сантиметра грунта и вода над ним – здесь обитают его подопечные. На обратном пути рулевой подошел к тюленю на льдине. Не выдержал и слегка тронул теплую заднюю ласту. Не торопясь, тюлень обернулся, раскрыл глаза и пасть – да это же морской леопард! Мы всё поняли и оставили товарища дремать дальше… Вечера на корейской станции проходят за тренажерами и теннисным столом или у телевизора с корейскими каналами. Желающих тягать штангу у корейцев больше, чем у нас: зимовочный состав заметно моложе.

Третий день моего визита выдался на редкость солнечным и тихим – Джунгхо пригласил на большую колонию пингвинов. Ну а пингвины, как и все остальные животные, – это тема отдельного рассказа.

В следующий раз будем пробовать пингвинячью еду и наблюдать за пингвинами-альпинистами. А еще сходим на рыбалку…